— Когда Дарлена не надевала очки, то обязательно прилепляла накладные ресницы. Дюжинами их покупала и нам вечно предлагала, — продолжает Бобби. — Постоянно смеялась, шутила, открытая такая, веселая… стеснительной она сроду не была. Разговорчивая… И всегда была готова познакомиться с новым посетителем.

Дарлена жила со вторым мужем Дином и дочкой Диной в доме номер 560 по Уоллас-стрит, принадлежащем Биллу и Кармеле Ли, владельцам итальянского ресторана «Цезарь-палас», в котором мистер Феррин работал младшим поваром.

Среда, 26 февраля 1969 года

Карен, семнадцатилетняя нянька Дины, подошла к окну и выглянула на Уоллас-стрит. С десяти вечера перед домом стоял белый седан американской марки с большим ветровым стеклом. Номер в темноте было не разглядеть. Карен не сомневалась, что водитель следит за домом Ли, причем именно за их квартирой.

В машине вспыхнула спичка, водитель закурил, и девушка разглядела коренастого мужчину, круглолицего, с вьющимися темными волосами. Ей показалось, что он среднего возраста.

С неприятным чувством Карен возвратилась в детскую к Дине и оставалась с ребенком до возвращения с работы отца. Затем няня снова подошла к окну, раздумывая, не сказать ли Дину про подозрительный автомобиль, но на улице уже было пусто.

Четверг, 27 февраля 1969 года

Когда утром хозяйка накладывала в ванной макияж, Карен рассказала ей о подозрительном незнакомце.

— Какая у него машина? — поинтересовалась Дарлена.

Карен описала как смогла.

— Вообще-то этот тип следил за мной. — Дарлена помолчала. — Он не хочет, чтобы кто-нибудь узнал, что я видела. А я видела, как он кое-кого убил.

И дальше она назвала мужское имя. Короткое, распространенное, самое простое имя. Но Карен толком не расслышала. Ее поразило, что хозяйка, судя по всему, боится этого чужака.

Когда вечером Дарлена появилась у Терри, ей сообщили, что о ней справлялся какой-то плотный парень.

Суббота, 15 марта 1969 года

Пам Суэннен, младшая сестра Дарлены, уже дважды находила на пороге дома Ферринов пакеты, но не видела, кто их оставлял. В тот день она открыла дверь, как раз когда человек в роговых очках опускал на ступени третий пакет. Она видела этого человека раньше. Он сидел за баранкой белого автомобиля, подъезжавшего к дому.

— И он мне сказал, — вспоминает Пам, — чтобы я ни за что не заглядывала в этот пакет. А потом он сел в машину и сидел там долго-долго.

Когда вернулась Дарлена, — продолжает Пам, — она первым делом спросила, не было ли чего для нее. Я отдала сестре пакет, и она тут же ушла с ним в комнату, а когда я спросила, что там, она мне ничего не сказала. И как-то вся мгновенно изменилась. Нервная стала… телефон забрала с собой, кому-то названивала, а меня почти сразу отвезла домой.

Позже Пам узнала, что в первой посылке лежали серебряный пояс и кошелек из Мексики, а во второй — яркая ткань, из которой Дарлена хотела сшить себе спортивный костюм.

Бобби Рамос полагала, что это подарки Джима, первого мужа Дарлены, присланные с какой-нибудь оказией. Джим женился на Дарлене через пять месяцев после увольнения из форта Сан-Франциско. По подложным документам, где значится под именем Филипса.

— Бог мой, до чего же сестра его боялась! — вспоминает Бобби Рамос.

Бобби Окснам, работавший с Дарленой в телефонной компании в Сан-Франциско, сообщил следующее:

— Дарлена опасалась этого Джима. Похоже, она даже с ним наедине оставаться боялась… Они одно время снимали у нас квартиру, но их выставили, потому что Джим таскал при себе пистолет, а нам это очень не нравилось. (Замечу в скобках, что револьвер у первого мужа миссис Феррин был калибра 0,22.)

Пятница, 9 мая 1969 года

Дарлена и Дин купили за 9500 долларов дом номер 1300 по Виржиния-стрит. Их новое жилище располагалось неподалеку от управления шерифа Вальехо.

Суббота, 24 мая 1969 года

После того как Карен приняла участие в мероприятии по очистке и окраске нового владения Ферринов, она окончательно решила оставить работу няньки в этом семействе. Поведение троих из множества гостей — помощников Дарлены переполнило чашу ее терпения. К тому же девушку уже давно мучило чувство вины, она чувствовала себя соучастницей хозяйки, направо и налево изменявшей мужу и постоянно просившей няньку втирать очки ничего не подозревавшему Дину.

Среди гостей особенно выделялись буйный братец Дарлены Лео Суэннен и близнецы по фамилии Мажо — Майк и Дэвид, которые усердным трудом старались добиться благосклонности хозяйки. Пришли также Джей Эйзен, Рон Аллен, Рик Крабтри, бармен Пол, [2]Ричард Хофман, Стив Болдино и Говард Гордон по прозвищу Баз (трое последних — местные копы). Кроме хозяйки, была всего лишь одна женщина, подруга Дарлены Сидни.

Около полудня Дарлена позвонила своей сестре, Линде дель Буоно, и попросила ту прийти. Именно Линда и заметила первой нервозность и обеспокоенность хозяйки. Дарлена уверяла, однако, что все в порядке. Не замечал никаких изменений в поведении жены и Дин.

Незадолго до прибытия Линды в доме появился еще один гость — невысокий, крепко сбитый мужчина.

— Она была совершенно выбита из колеи, — рассказывает мне Линда. — Все время просила меня: «Уходи, Линда, пожалуйста, уходи». И особо просила не общаться с этим типом. Он единственный там был чисто одет, остальные все пришли в рабочей одежде, в старых джинсах. Я его морду хорошо помню. И позже видела этого мужика у Терри. Дарлену он тогда до смерти напугал. Расселся там и сидит… кучерявый такой, в очках… Раскормленный боров. Ростом примерно пять футов восемь дюймов… Так вот, помню, я была в маленькой спальне, когда Дарлена мне вдруг сказала: «Линда, только не подходи к нему и не разговаривай». Лица на ней не было… Я еще спросила: «Да кто он такой?» А она все свое твердит: «Не подходи к нему!» Думаю, сестра попросила меня уйти, потому что не хотела, чтобы он вызнал что-нибудь о нашей семье. Я об этом много размышляла, но потом в июне уехала в Техас, день рождения подходил…

Вскоре после ухода Линды прибыла младшая сестра Дарлены Пам.

— Я сразу узнала человека, который положил пакет на ступеньки дома, — вспоминает она. — Он еще все рвался поговорить со мной, потому что я всегда говорю правду. Дарлена очень обеспокоилась, испугалась, что я лишнее сболтну. Он что-то спрашивает, а она перебивает: «Пам! Я тебя не буду больше приглашать, если ты немедленно не перестанешь болтать»… Одет он был прилично… Очки такие мощные… бородавка на большом пальце. Мне почему-то кажется, что она с ним познакомилась на Вирджинских островах. Что-то еще такое о наркотиках ляпнула… Народ все время сновал туда-сюда, но меня сестра больше в ту комнату не пустила… Кто-то сказал, что, мол, Дарлену преследуют, но она тут же замяла тему: «Никто мне ничего не сделает!» — и точка. Очень уж она была уверена в себе… Хотя и перепугана тоже. Я еще спросила: «Дарлена, ты чего-то боишься?» А она опять: «Никто мне ничего не сделает!»

Когда Пам покинула дом, в нем еще оставалось четырнадцать человек, и прибывали все новые гости. Кто-то из присутствовавших там впоследствии вспомнил, что аккуратный толстяк поддразнивал Дарлену по поводу источников ее доходов. Имя у него было самое обычное, короткое. Пам казалось, что вроде его звали Боб. [3]

Воскресенье, 22 июня 1969 года

Вернувшись из Техаса, Линда горела желанием поделиться с Дарленой новостями из жизни тамошней родни. Она направилась в ресторан Терри в сопровождении их отца, Лео.

— Как только я вошла, то сразу заметила того подозрительного типа с новоселья, — рассказывает Линда, и голос ее дрожит. — Он все время следил за Дарленой. А как меня увидел, сразу салфеткой прикрылся.

Незнакомец бросил на нее ледяной взгляд, затем подошел к Дарлене, что-то ей сказал и вышел. Линда пихнула в бок отца, но тот не придал сцене особенного значения. «Подумаешь, делов-то», — только и бросил он, небрежно отмахнувшись от дочери.

Пам тоже заметила этого мужчину.

— Он зашел к Терри. Я рядом села. Помню, ел он клубничный пирог. И Дарлена сразу страшно распсиховалась, когда увидела, что я рядом с ним сижу. Как только мужчина со мной заговорил, она сразу подошла и нервно так шепнула мне, чтобы я отсела. На нем была кожаная куртка. Кстати, кожей от него постоянно несло, в том числе и тогда, когда он пакет привез. Этот тип меня все о сестре расспрашивал, сколько она получает и все такое… О дочке ее, о том, как они с Дином живут, и на что Дарлена чаевые тратит. Помню, этот мужик еще сказал что-то вроде: «Ну, голова-то у нее на месте» и «Конечно, Дин вряд ли захочет сидеть с ребенком»…

Я с ним два с половиной часа сидела, и он все это время жрал свой клубничный пирог. Дарлена все твердила, что мне пора уходить, но этого-то мне как раз и не хотелось, потому что Харви, мужа моего, дома не было.

Очки он не все время носит. Надел, только когда счет смотрел. В оправе очки, в темной, в черной даже. А машина вся белая, со старыми калифорнийскими номерами, — заключает Пам.

— Да, Дарлена все время чего-то боялась, — задумчиво кивает Бобби Окснам. — И началось это сразу после рождения ребенка.

— А она никогда не упоминала имени этого человека? — интересуюсь я.

— Нет. Ни разу. Выпалит вдруг, что у нее неприятности, или что этот тип ее донимает, и сразу сменит пластинку. Не хотелось ей о нем говорить.

Если верить Бобби Рамос, Дарлена впервые сообщила о странном чужаке в начале июня.

— Она сказала нам про него, когда мы ее с дочкой подвозили на ярмарку в Солано. — Бобби поворачивается к мужу. — Помнишь того типа в белой машине, который донимал Дарлену? Перед домом караулил… Однажды я ее с ним в его машине видела. — Мистер Рамос, однако, ничего такого не припоминает. — Ну, такой, лет двадцать восемь — тридцать… не толстый. В очках.

— Когда Дарлена и Дин поженились, первое время все шло прекрасно, — поведала мне с улыбкой Кармела Ли, супруга владельца ресторана, где работал мистер Феррин. — Загляденье просто. Она веселая такая, все время нас тормошила, смешила… Но после рождения девочки Дарлена поступила на работу к Терри — и вообще куда-то пропала. Она была все такая же веселая, смешливая, но ни для кого из нас у нее времени больше не оставалось. Бросит мужу, что сегодня задержится, и все. Мне это, конечно, не нравилось. Всё-таки замужняя женщина, мать семейства — и вдруг такая безответственность…

Кармела частенько общалась с Дарленой, пока та была беременной, и в первое время после рождения Дины. Иной раз, заходя за квартплатой, задерживалась, они мило болтали и выпивали по чашечке кофе.

— Года два я ее знала, не больше, — вспоминает Кармела. — Круглолицая, румяная такая была, юбки носила на лямочках… После родов еще больше раздалась, не очень за собой следила… и за одеждой тоже. Потом вдруг резко изменилась. Сбросила лишний вес, начала прически делать — ну, я за нее в душе порадовалась. Но как только это началось, тут же все закончилось с мужем. Дарлены просто никогда дома не было. Друзья, подружки… Кстати, и друзей ее я не видела, и ее саму перестала дома заставать. Дин тоже никогда не знал, где его жену носит.

Все окружающие заметили в Дарлене перемены. Она стала еще суматошнее, чем прежде, болтала пулеметной скороговоркой, а похудела настолько резко, что это приписывали действию каких-то чудотворных таблеток.