- Мама, хватит. Я думаю, что всё равно люблю тебя. И тебя, папа. Люблю то доброе, что вы сделали для меня. Давайте от этого оттолкнёмся. Кузя будет рад ещё одним бабушке и дедушке. Может, чаю?
- Давай, дочка, - мама смахнула слезу. – Я сейчас гостинцы принесу.
- Неси, - я не верила своим ушам и глазам: всё изменилось, как только Никита посмел снова появиться в моей жизни.
- Наконец-то, еле дождался тебя, - Никита сразу ухватил меня за талию и придвинул ближе к себе.
- Пока постелила родителям, пока на кухне прибрала.
- Хозяюшка ты моя. Почему не позвала меня на помощь? Я хотел, чтобы вы поговорили без меня. Вам есть, что обсудить.
- Ничего страшного, я не жалуюсь. Да, спасибо, мы немного пообщались. Ох, Никита, всё трудно пока.
- Ничего, скоро станет полегче.
- Я верю тебе, - сказала, а сама припала к его губам.
Не удержалась. Такие горячие и мягкие. Только сейчас поняла, что теперь я и сама смогу проявлять инициативу, когда захочу. Например, смогу попытаться успокоить Никиту, когда он будет злиться на меня. Так, стоп. За что злиться? А, впрочем, у меня всегда найдётся за что. Мне, кажется, это не последние мои ошибки.
- Сладкая моя, как приятно. А можно ещё, - Никита зажмурился и показал пальцем на свой рот.
Я не стала возражать. И снова поцеловала его, но на этот раз всё делала медленно, пробуя границы дозволенного. Он потянул меня на себя, и забрался под майку двумя руками.
- Никита, так тебе будет тяжело, - я заёрзала, лёжа на нём.
- Можно, я сам решу, тяжело или приятно мне. И вообще, хватит думать о других. Позаботься лучше о своём наслаждении, - и притянул меня за затылок к себе.
Утром я проснулась очень рано. За окном ещё только начинало светлеть. Повернулась к Никите и невольно залюбовалась его лицом.
Густые брови, которые он любит хмурить, когда я делаю то, что ему не нравится, тёмные волосы, вечно торчащие в разные стороны, но это, оказывается, такая укладка, густая красивая щетина, модное веяние и брутальность – всё это теперь принадлежит только мне. Ах да, ещё карие глаза – строгие, когда я заставляю его переживать, или ласковые, когда он смотрит… Ну, вот как вчера вечером.
- Марго, не отвлекайся, ещё насмотришься на меня за всю жизнь.
- Ах, ты не спишь. Хоть бы сказал, - игриво пнула его легонько ногой.
- Просто за тобой интересно было наблюдать.
- Ах так, - я отворачиваюсь и натягиваю тонкую простынь на себя, которой мы укрываемся в эти жаркие ночи.
Он тут же возвращает меня в исходное положение и нависает сверху.
- Жаль. Очень жаль, что родители в доме, - хлопает меня по мягкому месту.
- А то что? – делаю ему большие глаза.
- Я бы показал тебе, что бывает, когда от меня демонстративно отворачиваются, - и набрасывается на мои губы.
Через минуту я забываю обо всём на свете и уплываю туда, где тело подчиняется каким-то странным законам, где немеют руки, а сердце обрывается, уносится в район живота, заставляя кровь гнать по венам с невероятной скоростью.
- Вот так бы сразу, - Никита, как всегда, после нашей любви ложится на спину и берёт мою ладонь в свои руки. – Мне нравятся перемены в тебе. Очень нравятся. Ты стала такой отзывчивой. Нравится, что твои руки теперь не находятся без дела.
- Никита…
- Ты серьёзно? До сих пор стесняешься, Марго? Точно, даже покраснела, - заметил он, приподнявшись на локтях. – Надо чаще с тобой обсуждать такие вопросы. Так, составишь мне к завтрашнему дню список, чего бы ты хотела попробовать на следующей неделе. Я имею в виду нашу кровать.
Он так сказал это, как будто данное дело простое и будничное. Мол, сходи в булочную за булочкой, а то батон приелся.
- Никита, ты это серьёзно? – смотрю ему в глаза и не могу понять, что он хочет от меня.
- Да, а что тебя удивляет в этой просьбе? Я же должен знать, как и что тебе нравится.
Теперь я приподнялась на локти. Всмотрелась ещё раз в его лицо. Ни намёка на улыбку, даже на самую маленькую. Смотрит на меня, как будто сейчас работу в архиве предложит.
- Я не буду этого делать.
- Будешь, ты теперь моя невеста. Должна идти мне навстречу.
Я резко села на кровати. Наши глаза снова встретились, а следом каким-то шестым чувством я уловила, что его интонация изменилась. И в глазах какие-то искорки появились. Да он смеётся надо мной.
- Поверила? – подмял под себя и поцеловал меня где-то в районе солнечного сплетения.
- Поверила.
- А что плохого в том, чтобы ты это написала?
- Ну, знаешь…
- Нет, не знаю, напиши, - я сбрасываю его с себя и луплю подушкой.
