Мои глаза закрылись, магическое затишье втянуло меня в транс, но вместо обычного шепота, который я слышал в темноте, воцарилась тишина. Пьянящая, пронзительная тишина, полная невыразимого волшебства. Тени теперь очистились, там не было запертых испорченных душ Нимф, пытающихся заманить меня к моей гибели внутри них.
Я направил силу к своему желанию, вложив ее в землю у своих ног, и моргнул, обнаружив, что моя кровь растекается десятью идеальными линиями к отрубленным рукам, торчащим из земли.
— Быстрее! — проревел Калеб у меня в голове, но магия крови сохраняла мое спокойствие, мой взгляд упал на него, где он изо всех сил пытался сдержать нимф, а их щупальца злобно раскачивались.
Я пожелал, чтобы моя кровь соединилась с руками, чувствуя, как она просачивается в каждую из них, и их пальцы начали сгибаться. Я застонал, когда сила каждого павшего Фейри проникла в меня, дар их магии пронесся между мной и ними.
— Беги, — сказал я Калебу, и, взглянув в мою сторону, он убежал, проносясь мимо меня, прочь от нимф, которые бросились в мою сторону. Если мне не удастся это сделать, я умру. Я понял это по жажде убийства в их глазах. Их было слишком много, чтобы я мог убежать, стоя там, связанный с тенями. Но я сделал свой выбор и молился, чтобы он оправдал себя.
Огонь, земля, вода и воздух соединились во взрыве всемогущей силы, все десять рук раскинулись и бросились в мою сторону, соединившись с моей собственной силой элементаля и подпитав удар. Это ужасное столкновение льда, пламени, ветра и грохота разрушительного землетрясения обрушилось на нимф, расколов землю надвое.
Нимфы упали в яму длиной пятьдесят футов, захватив с собой ряды вражеских Фейри, больше, чем я мог надеяться убить в одиночку, но с помощью темной магии меня было невозможно остановить. Бушующая сила обрушилась на павших нимф, сжигая их, замораживая, избивая их, пока в пропасти подо мной не осталась только смерть.
Отрубленные руки обратились в пепел, их сила была потрачена, а суровая магия, использованная для их владения, разрушила остатки их плоти. Я упал, когда эта бушующая сила оказала на меня свое воздействие, мои колени ударились о землю, и Калеб побежал на помощь, опустившись на колени рядом со мной. Он протянул руку, чтобы исцелить меня, когда вражеская армия снова приблизилась, образуя мосты через пропасть, заставляя мой пульс биться быстрее из-за того, как мало времени у меня было на восстановление.
Прежде чем рука Калеба коснулась моей кожи, с неба пронесся кавказский орел, вцепившись когтями в его руку и потащив его ввысь. Я вскрикнул, прыгнув к нему, а он, брыкался и метался в облаках в хватке зверя.
Мои ноги подкосились, когда я снова упал на колени, моя голова склонилась, когда я тяжело дышал, и мой разум закружился. Моя магия была исчерпана, в груди звенело пустота. Мне нужна была кровь, но я находился на поле павших нимф, вдали от тел Фейри.
Армия Лайонела приближалась: линия кентавров в бронзовых доспехах, украшенных его эмблемой, неслась в этом направлении с луками и стрелами в руках. Женщина направила в меня свою первую стрелу, и я попытался двигаться с огромной скоростью, но темная магия выбила из меня все.
Я вскрикнул, когда стрела вонзилась в брешь в моей броне, попав в плечо и повалив меня на спину. Затем их копыта загрохотали ближе, и я ничего не мог сделать, чтобы остановить то, что последовало дальше. Они не остановились, чтобы завершить убийство, они позволили своим копытам сделать это за них, звери топтали меня, ломая кости и ребра.
Я хрипел, пытаясь пошевелиться, пытаясь оттащить себя от греха подальше, но они не прекращали приближаться. Смерть приблизилась, и мне пришлось закрыть голову руками и молиться звездам, чтобы меня пощадили. Я перекатился на живот, пытаясь свернуться калачиком под натиском копыт, но меня продолжали бить еще больше, моя спина внезапно издала ужасный щелкающий звук, и все ощущения покинули мои ноги.
Я застонал в грязи, боль от всего этого воспламенила мои нервы.
Топот наконец прекратился, кентавры двинулись в более масштабную битву, и поле битвы вокруг меня стало тихим, поскольку Лавиния направила свои силы в другое место, уходя вдаль. Между тишиной и болью я сосредоточился на своей паре и правде, которая навсегда запятнает мою душу.
Я подвел ее.
Я перевел взгляд на небо, увидел красные и синие цвета, освещающие облака, и стиснул зубы, вспомнив обещание, которое я дал ей. Клятва, которая сокрушит мою душу, если я ее нарушу.
Я пополз вперед, мои ноги были беспомощны, я царапал грязь позади себя, думая о том, что мне нужно больше всего. Кровь.
Смерть не могла завладеть мной ни сейчас, ни когда-либо, потому что я принадлежал ей. Я не буду лежать в могиле до тех пор, пока наша жизнь не станет изрядно изношенной, а ее улыбка не украсит тысячи славных дней. Нам суждено было взойти вместе с завтрашним солнцем, и я увижу этот рассвет вместе с моей любовью, что бы ни случилось.
ГЛАВА 91
Огромный черный Дракон сделал три огромных шага ко мне, затем обернулся, передо мной появился Тарикс и окутался теневой одеждой, как я видел его раньше. Однако на этот раз он не стал подражать моему костюму, а вместо этого создал пластины из переплетающихся черных доспехов собственной разработки, с шипами, возвышающимися над его плечами и локтями, плотно прилегающими, но позволяющими ему двигаться.
— Итак, — сказал я, взвешивая топор в руке и слегка перемещая свой вес.
Когда этот бой начнется, он не закончится легко, но я готов был поспорить, что отрубить ему голову будет правильным шагом.
— Итак, — ответил Тарикс, наклонив голову и осматривая меня. — Похоже, что сегодня вечером ты пировал смерть, брат. И тут я подумал, что должен быть монстром среди нас.
Я прикусил внутреннюю сторону щеки, мне не очень понравилась такая оценка.
— Я борюсь за честь и свободу нашего народа. Я борюсь с тиранией и угнетением, и, прежде всего, я борюсь за то, чтобы посадить на трон нашего королевства правильных монархов. За что ты сражаешься, брат? — Я усмехнулся на последнем слове, давая ему почувствовать презрение, которое я испытываю к этому титулу, и он моргнул, почувствовав кислоту в моем тоне.
— Я думал, что в последнее время мы стали более… вежливыми, — медленно произнес он.
— Ответь на вопрос, и мы увидим, насколько вежливыми мы можем быть с противоположных сторон войны.
— Что ж, боюсь, на этот вопрос сложно дать ответ. Потому что я не участвовал в этой битве, поэтому я не могу сказать тебе, за что я сражаюсь, поскольку я всего лишь наблюдаю за этим хаосом.
Я нахмурился, рассматривая его безупречный вид и пытаясь найти в памяти хоть какие-нибудь его признаки, прежде чем он пронесся по небу и сбросил меня со спины Ксавьера.
— Почему нет? Наш отец держит тебя в резерве? — спросил я, слишком хорошо зная мысли человека, который нас породил.
— Мне было приказано присоединиться к битве, — ответил Тарикс. — Я просто пытаюсь решить, на чьей стороне сражаться.
Мои губы приоткрылись на словах, которых не было. Я смотрел на него, действительно смотрел, и обнаружил, что он… другой. Тьма, которая когда-то скрывалась в его глазах, исчезла, и, вдобавок ко всему, он больше не вызывал своим появлением этот отвратительный запах смерти. В выражении его лица была неподвижность, которой не было раньше, и тени, извивающиеся сквозь его пальцы, больше не были окрашены в сплошное черное, а мерцали серебряными крапинками.
— Тени очистились, — сказал я, кивнув подбородком на его руки. — Тебя они тоже держали в плену?
Тарикс посмотрел на свои руки с коротким вздохом, отвлечение, это была именно та возможность, которая мне была нужна, чтобы ударить его, и все же… я остался на месте.
— Нет, брат, я не думаю, что когда-либо был существом, которым можно было бы так тщательно управлять. Но… да, моя мать потеряла контроль над мной. Я больше не слышу, как она шипит мне в ухо. Я больше не чувствую себя обязанным доставлять ей удовольствие. На самом деле, я вообще больше ничего к ней не чувствую.
— Ты ожидаешь, что я поверю в это? — Я усмехнулся. — Ты приходишь ко мне, называешь меня братом и заявляешь о какой-то связи между нами из-за этой неясной кровной связи, и ты ожидаешь, что я поверю, что ты так легко отвергаешь кровные узы со своей собственной матерью?
— Я пришел к тебе, потому что ищу то, чему еще не придумал название. Я хочу почувствовать то, что как мне, кажется, ты чувствуешь так легко. Хочу ощутить вкус ветра и почувствовать биение своего сердца по причине, гораздо более важной, чем физическое истощение, и я думаю, ты знаешь, что значит испытывать все это. Кровь — одна из немногих вещей, которые у меня есть. Моя связь с четырьмя людьми в этом мире — это неоспоримая правда обо мне, которую нельзя отрицать. Но я устал от поводка нашего отца и манипуляций моей матери. Не думаю, что найду в их враждебной компании то, чего мне не хватает.
Я стиснул челюсть, не желая слышать эти слова, не желая ощущать укол гребаной жалости, которая терзала меня изнутри, и не иметь никакого понимания того, чего именно он искал. Но я ощутил. Я знал, чего он никогда не найдет, находясь в ловушке компании моего отца и Лавинии. В конце концов, именно это меня и спасло.
— Смерть пришла ко мне, — добавил Тарикс в разговоре, как будто мы двое не сидели на вершине горы, в то время как под нами шла война, и крики тех, кто стоял лицом к ее концу, сворачивались клубком.
