- Только не говори, что придётся опять опрашивать всю семью Милз, - пробормотала я, устало вздохнув.
Артур хмыкнул и посмотрел на меня так, как будто знает что-то, чего не знаю я.
- Нет, лишь одного определённого человека, - намеренно растягивая слова, протянул Артур. – Какая женщина не захочет, чтобы её детки жили в достатке?
«Моя мать,» - чуть не вырвалось у меня, но в слух я сказала совсем другое:
- Ты думаешь, что его мать заказала у зятя своего мужа и его любовницу?
Артур плавно пожал плечами, а затем оттолкнулся от моего стола и встал, стряхнув со своего пиджака несуществующую грязь.
- Я думаю, что она заказала лишь его любовницу, - отозвался Артур, подходя к высокому шкафу, стоящему у противоположной стены рядом с окном. Я не могла видеть, что он достаёт оттуда. – Но когда они узнали, что её госпитализировали, и она не умерла, то решили убить отца, потому что как такого формально ребёнка ещё нет.
Он повернулся ко мне, и кинул в меня полотенцем. Следом полетел мужской гель для душа.
- Выходишь из кабинета, поворачиваешь направо, в самом конце слева будет коридор, там на дверь будет написано «Женский душ», - бросил он через плечо, закрывая шкаф.
- Ты сегодня выглядишь слишком подозрительным, - пробормотала я, вставая со своего кресла.
Мышцы за ночь ужасно затекли, поэтому я подняла руки вверх и потянулась, из-за чего моя кофта поднялась почти до груди. Я была почти уверена, что была видна белоснежная кружевная полоска моего лифчика.
Артур шумно вздохнул.
- Иди давай, а то скоро я расценю это как то, что ты хочешь, чтобы я тебя хорошенько оттрахал, - пробормотал он, подходя к своему столу и начиная раскладывать документы по стопкам. Артур, раскладывающий документы – что-то новое.
Я быстро нашла душ благодаря объяснениям Артура. Он представлял собой несколько идущих в ряд кабинок со стеклянными дверцами, и пол и стены были отделаны нежно-голубой плиткой.
Это напомнило мне о больнице.
Сбросив с себя всю одежду, я встала под тёплые струи воды, не боясь намочить волосы.
От геля для душа, который мне дал Артур, приятно пахло, и я в который раз подумала о Киране, который не любил пользоваться ими, говоря, что это пустая трата денег. Он пользовался обычным мылом, да и меня тоже заставлял, совершенно не слушая мои упрёки о том, что мыло вообще-то очень сушит кожу.
Я закрыла глаза, в который раз радуясь тому, что у меня получилось сбежать из Лондона от мамы и Кирана. Особенно от Кирана, потому что он и его отец пророчили мне карьеру политика после свадьбы. А это, увы, меня совершенно не интересовало.
Ну, вернее, это было очень интересно. Но работать в полиции для меня было намного интереснее.
Теперь от меня пахло Артуром – сандалом и ванилью.
Ещё с минуту постояв под душем, я выключила воду и попыталась взять полотенце.
Но вместе с полотенцем на мокрый кафель полетели мои джинсы и кофта.
- Твою мать! – воскликнула я, как можно скорее пытаясь поднять свои вещи, но на джинсах, прямо на заднице, уже расплывалось огромное мокрое пятно.
Оглядывая последствия катастрофы, я повторила уже тише:
- Твою мать.
Интересно, если я пройдусь по офису в одном полотенце, через сколько минут придёт капитан Майлз с приказом написать заявление об увольнении?
Но и в джинсах с мокрой задницей я тоже не могу пройтись по офису. А на кофте немного намокла спина…
Я тяжело вздохнула и принялась надевать своё нижнее бельё, состоящее из белоснежного кружевного лифчика и стринг, идущих в лифчиком в комплекте. В Лондоне мой девиз звучал примерно так: «Хочешь всегда быть уверенной в себе – покупай несколько одинаковых стринг к одному лифчику». Хоть где-то моя логика работала хорошо.
Обув кроссовки, я обмотала себя полотенцем и взяла свои мокрые вещи.
Я ещё никогда до такой степени не хотела провалиться сквозь землю, как в следующие две минуты, пока пыталась незаметно прокрасться в свой кабинет в одном полотенце.
Надеюсь, у меня получилось это сделать.
- Ты издеваешься сейчас? – услышала я голос Артура, как только за мной закрылась дверь.
Я посмотрела на него: он сидел в своём кресле без пиджака, его галстук был слегка ослаблен, рукава кофты закатаны до локтя, а на столе перед ним лежала раскрытая папка с документами. Он что, опять пишет отчёт?
- Ты так возбудил меня своим присутствием, что я намочила джинсы, - поднимая вверх промокшие джинсы, ответила я. – Теперь мне надо их высушить.
Внезапно Артур рассмеялся.
- Только с тобой могло такое произойти, Маньячка, - устало произнёс он, всё ещё с легкой застывшей улыбкой на губах, поднимаясь со своего стула. – Давай я помогу.
Он забрал из моих рук мокрые вещи, мимолётно коснувшись моих замерзших пальцев.
Я всё это время стояла на месте, чувствуя, как по моей шее и спине стукают тонкие струйки воды с волос, придерживая край полотенца одной рукой.
Внезапно невольно для себя я заметила, что я наблюдаю за Артуром: как он вешает джинсы на дверцу шкафа и под его белоснежной рубашкой переливаются трапециевидные мышцы; как он вешает кофту на спинку моего стула и его длинные пальцы разглаживают её, чтобы она не помялась; как утренние лучики солнца играют в его тёмных кудрявых волосах, выделяя в своём свете каждый завиток; как лёгкая улыбка застыла на его лице, делая его наивнее и беззаботнее; как его длинные ресницы отбрасывают тени на щёки, когда он смотрит вниз; как он заносит правую руку наверх, откидывая упавшие на лоб пряди; как он поднимает на меня взгляд своих глаз цвета стали и вопросительно изгибает одну бровь, поймав на себе мой долгий взгляд.
Я всегда любила подмечать детали, которые люди в обычных ситуациях не замечают. Детали помогали лучше понять человека, потому что в такие моменты, когда он не знает о том, что я наблюдаю за ним, он не контролирует свои движения, его поведение становится естественным. Как только человек понимает, что я наблюдаю за ним, эта магия тайного рассматривания прекращается.
