- Если их неправильно высушить, то они начинают виться, - пояснила Эмили и смешно сморщилась. – Именно поэтому я и собрала их.
- Распусти, - попросил я, услышав свой хриплый голос как будто со стороны, больше всего на свете желая в данный момент, чтобы она распустила свой небрежный пучок, и её волосы распались бы по её спине и плечам золотисто-платиновым водопадом. Вернее, мне хотелось заснять этот момент на видео, чтобы потом вновь и вновь пересматривать его.
Пару секунд она помедлила, продолжая смотреть мне в глаза, а затем я словно начал видеть окружающий меня мир в замедленной съёмке.
Под последний аккорды песни Эмили мягко вырвалась из моих рук и закружилась по гостиной. Её тонкая ручка взлетела вверх и развязала свой пучок, а её прекрасные волнистые волосы затанцевали вместе с ней в замысловатом вихре. Как я и предполагал, они мягко опустились на её плечи и спину, словно обнимая её, некоторые пряди (как же я их любил) упали на её глаза, из-за чего она вновь засмеялась и попыталась остановиться.
Я быстро подошёл к ней (ух, вот это подвиг) и вновь приобнял, не давая ей окончательно потерять равновесие. Эмили, всё ещё смеясь, пыталась одной рукой поправить упавшие на лицо пряди, откинуть их назад, но у неё ничего не выходило. И тогда я пришёл на помощь. Рука, крепко державшая бутылку с виски, всё ещё покоилась на её спине, неприлично низко к ягодицам, хотя я не думал об этом, а другой рукой я парой лёгких движений откинул её мягкие пряди назад. Эмили посмотрела мне в лицо, а затем мы оба рассмеялись. Почему мы смеялись?
Когда мы оба уселись обратно на диван, всё ещё смеясь по неизвестной для нас причине, внезапное осознание пронзило мой опьяневший мозг, словно молния: я не хочу её.
Вернее…
Я хочу её.
Но не так, как хочу других девушек.
Господи, насколько же я пьян, что думаю так. Я даже отставил бутылку в сторону, но думать в этом направлении прекратить не мог. Грёбанный виски. Я отставил бутылку на журнальный столик.
Её взгляд, её голос, смех, эти невероятные волнистые волосы, аккуратный нос с едва различимыми веснушками, идеальное тело… она сама. В этом моменте было что-то ещё более загадочное, чем во всех остальных, которые я хотел сохранить в тайне ото всех.
Никогда не думал, что вообще подумаю об этом, но я был готов отодвинуть секс на второй план и просто наблюдать за ней.
- Мне кажется, нам уже давно пора ложиться спать, - немного пьяно пробормотал я, кладя руку на её талию. Она, смеясь, поставила бутылку на журнальный столик рядом с моей.
- Но я не хочу, - жалобно заканючила она, выпячивая нижнюю губу словно была ребёнком. И я растаял ещё сильнее.
- Тогда идём, просто полежим и поговорим у меня в комнате, - продолжал уговаривать её я, понимая, что едва её голова коснётся подушки, как она тут же уснёт. А мне не придётся бороться с желанием трахнуть её прямо здесь и сейчас, потому что мой член всё никак не мог отпустить часть кровотока. Ладно, я просто пиздец хочу её.
- Артур Шедвиг, - внезапно серьёзным голосом обратилась она ко мне, а затем ткнула своим пальцем мне в грудь. – Я же уже говорила тебе, что ни за что не окажусь в твоей постели.
Хорошо, надо всё же заткнуть её членом во рту.
- Я обещаю, что я и пальцем тебя не трону, - пообещал я, поднимая руку, словно был скаутом и давал сейчас клятву. – Просто мне лень убирать столик в сторону, чтобы разобрать этот диван, а там уже разобрана кровать. Если хочешь, мы можем сыграть в одну игру.
Её глаза азартно блеснули.
- Какую? – спросила она, пьяно щурясь.
- Вначале идём в комнату, а затем я тебе всё расскажу, - продолжал настаивать на своём я. Ужасно хотелось принять горизонтальное положение. Кажется, желание выпить отпадёт на ближайшие пару дней.
Она посмотрела мне в лицо ещё пару секунд, после чего схватила свою бутылку виски и развернулась ко мне. Ворот моей футболки, в которую она была одета, неприлично сполз с одного её плеча, но Эмили словно не замечала этого, так и стояла посреди моей гостиной, глядя на меня.
Я аккуратно поднялся, захватил свою бутылку, и мы вдвоём ввалились в мою спальню, хохоча из-за того, что Эмили едва не рухнула по пути сюда, запутавшись в собственных ногах.
- Так что это за игра? – спросила Эмили, валяясь на одной стороне моей кровати и внимательно осматривая мою комнату… сидя в абсолютной темноте. Гений, блин.
- Она называется «Я никогда не…», - тихо начал я, поворачиваясь к Эмили и смотря на её тонкие ножки, которые были едва заметны во тьме. Мне не хотелось включать свет, в этой обстановке было что-то волнующее, касающееся самых отдалённых уголков души. – Правила очень просты: я говорю: «Я никогда не…» делал что-то, а если ты это делала, то ты выпиваешь.
Она посмотрела на бутылку, которую всё ещё держала у себя в руках, а затем перевела взгляд на меня и едва различимо пожала плечами.
- Ну, начинай, - с улыбкой в голосе сказала Эмили.
- Я никогда не курил травку, - решив, что надо начать с чего-то безобидного, сказал я, а затем охренел от того, когда Эмили поднесла бутылку к губам и сделала один большой глоток. – Серьёзно? Когда?
Она села на моей кровати по-турецки и, зажав бутылку между ног, вновь собрала волосы в пучок, прежде чем ответить:
- В университете на третьем курсе. Какой-то друг Кирана из разряда я-богатенький-папенькин-сыночек-тратящий-его-деньги устроил вечеринку в своём загородном доме. Там было просто невероятно много людей, большинство из которых я вообще видела в первый раз. Мы стояли в какой-то компании парней, а потом Киран внезапно куда-то исчез. И тут мне и предложили косяк, якобы «развеселиться». Скука была смертная, поэтому я согласилась. Дальше я плохо помню, что было, потому что меня вставило после первой же затяжки. Как рассказывал потом Киран, я отвела его в туалет на третьем этаже и пыталась отсосать, но он ведь хороший мальчик, поэтому не дал мне опуститься так низко и увёл домой. После этого я была более осторожна с травкой.
Я засмеялся. Оказывается, Эмили была той ещё штучкой в университете.
Воображение внезапно нарисовало Эмили, которая учится вместе со мной и Кевином в академии. Мы вместе балуемся травкой на какой-то подпольной вечеринке, а затем я отвожу её в туалет, и мы грязно трахаемся как какие-то животные, словно в последний раз в ультрафиолетовом освещении. А затем мы приезжаем ко мне, она раздевается и абсолютно голой заползает ко мне под одеяло, я прижимаю её к себе, и она засыпает. А на следующий день всё снова повторяется.
Мы вместе сидим на парах, я тайком лапаю её под юбкой, а Эмили, как примерная ученица, пытается строить из себя недотрогу, вот только мы оба знаем, что она уже вся намокла. А затем наступает перемена, я затаскиваю её в какой-нибудь укромный уголок и, падая перед ней на колени, лижу ей.
Мы вместе идём в обнимку по улицам города на нашу первую практику, она в своей сексуальной обтягивающей чёрной юбке и какой-то блузке, в туфлях на высоком каблуке, а рядом, обнимая её за шею, иду я, одетый в костюм. Люди оборачиваются нам вслед, а мы, словно не обращая ни на кого внимания, смеёмся над какой-то глупой ситуацией, которая произошла ещё три дня тому назад. И нет, мы не встречаемся. Мы просто друзья. Друзья по постели. Ну и, возможно, друзья по преступлению.
Чёрт, насколько это было бы ахуенно.
- Я никогда не фотографировалась голой, - внезапно откуда-то издалека донёсся до меня голос Эмили, и я вздрогнул, возвращаясь обратно к реальности. Ничего этого не было. Она встречалась со своим правильным мальчиком и посещала светские встречи, пока я подцеплял в клубах девушек. И, откуда мне знать, может быть, после каких-то особо весёлых ночей, когда алкоголь вроде как выветрился, но тебя всё ещё тянет на безумства, она точно так же, как я и мечтал, приставала к Кирану под партой. И они-то уж наверняка гуляли по улицам Англии в обнимку, даже, возможно, перед этим сбежав с какой-то очень важной встречи.
От одной только мысли о том, что всё это могло быть, но не со мной, где-то внутри меня вспыхнула тоска вперемешку с яростью. Особенно от осознания того, что Кирану всё это нахрен было не нужно.
Я запрокинул руку с бутылкой, и теперь настала очередь Эмили рассмеяться.
- Я жду подробностей, - прошептала она, и её глаза сверкнули во тьме.
Перевернувшись на спину, я раскинул руки в разные стороны и уставился в полоток и тихо хмыкнул.
