— Нельзя! — вспыхивает в мозгу рекомендация Елены Владимировны. — Вирус может быть заразен.
Решение приходит моментально. Хватаю с постели одеяло, заворачиваю в него свою девочку и подхватываю на руки. Боже, она совсем ничего не весит! Тонкая, легкая, как пушинка! Тело начинает реагировать за те несколько мгновений, что прижимаю ее к себе. Меня словно облили бензином и подожгли. Горит кожа, жар разгоняется по венам, сводит с ума сердце, срывает дыхание, обжигая легкие. Я научился контролировать свое желание, но это сложно. В паху сводит судорогой от напряжения, член встает дыбом. Одеяло спасает прямого контакта с ее телом, а еще — ее гнев. Иза шипит, как кошка, и брыкается, вырываясь на свободу. Глаза сверкают от злости, голос хриплый, под глазами от усталости и болезни — темные круги. Моя. Самая удивительная, единственная. Смотрит в упор, не замечая возбуждения. В коротком топике и шортиках. Иза, пощади! Тонкие ключицы, такие трогательные, хрупкая фигурка. Со свистом наполняю легкие воздухом, медленно считаю до пяти, пока моя девочка вновь укутывается в одеяло.
Я оставляю девочку отдыхать и набираться сил, возвращаюсь к сыну.
— Папа…
Он еще не знает, что может вить из меня веревки. Ради счастья этого парня я готов на все, поэтому сейчас мы играем, смотрим мультики и подпеваем Львенку и Черепахе, которые греются на пляже. «Я на солнышке сижу, на солнышко гляжу». Заметил, что моя девочка включает сыну старые советские мультики.
— Может это и старье, зато красиво и музыкально. Тёме нравится.
Она отдает свидетельство о рождении. Иза исполняет все, что обещала, мне даже не приходится об этом напоминать. Теперь я смогу официально стать отцом своего сына, Бессонова Артема Денисовича. Маленький шажок вперед. А дальше…
— В холодильнике цыпленок табака и гречка. Поешь сам. В комнате Тёмы удобный диван. Пока он спит — отдохни.
Я был в шоке. Несколько слов — как нокдаун, свалили с ног. Первое проявление заботы, сказанное спокойно и даже с улыбкой. Семья… долгий путь, я иду по нему шаг за шагом. Сегодня Иза сделала крошечный шаг навстречу. Заметила она это или нет — неважно. Пока Артем смотрит мультик, я закрываю глаза и гоняю эту фразу, поставленную на репит.
Не люблю гречку, но ем, ведь ее приготовила моя девочка. Цыпленок табака понравился. Сто лет не ел домашней еды. Точнее — никогда не ел еду, приготовленную любимой женщиной. Сегодня это произошло впервые.
Вечером, перед ужином, Иза выходит из своей комнаты. Заспанная, взъерошенная и такая домашняя, скрывается в ванной.
— Сейчас подойдет Елена Владимировна и осмотрит тебя.
— Мне намного лучше. Я выспалась, отдохнула и хорошо себя чувствую.
Иза выходит из ванной в белом халате, вытирая волосы полотенцем. Подобные сцены обычной семейной жизни, о которых я мечтал, потихоньку воплощаются в жизнь. Мы разговариваем, и она не сбегает, хотя все еще ни разу не обратилась по имени.
— Скоро твой день рождения, Иза…
— Тебя это никак не касается. Я отмечу его с девочками в ресторане, а потом хочу вернуться в Москву. Хватит жить в чужом доме. У меня есть своя квартира.
Кажется, она давно продумала ответ, потому что даже не дала договорить. Удар под дых. Очередной. Дистанция, которая так успешно сокращалась, вновь восстанавливается. Снежная королева вспарывает мою душу ледяным взглядом и исчезает в комнате: пришла Елена Владимировна. Женщины что — то негромко обсуждают, а я глотаю горькую пилюлю отповеди и пытаюсь не морщиться от резкой боли в области сердца. Меня это не касается…
Не забывайте, что Ваши звезды и комментарии придают моей Музе 🧚♀️ сил и вдохновения!
Бес
— Денис Андреевич… — я не заметил, как Елена Владимировна пришла на кухню и поставила чайник. Тёма уснул, и я вернулся к себе. Температура у Изы спала, остались лишь ангина и насморк. Сейчас в соседней квартире все спят, а я кручу в руках маленькую коробочку. Топазы и бриллианты сверкают в свете лампы. Это — подарок для моей девочки на день рождения, но теперь меня это не касается. — Денис Андреевич, — она разливает по чашкам кипяток, бросая быстрые взгляды на украшения. — Мне кажется, что Изольда Юрьевна не носит серьги. У нее шрамы на мочках ушей вместо дырочек… Или я не права?
Черт! Твою мать! Сука! Закрываю футляр и стискиваю в кулаке. Хрупкий пластик ломается в пальцах, черные бархатные кусочки сыпятся на пол. Это осколки моих намерений и надежд. Я забыл. Совсем забыл, как собственноручно вырвал из ушей Изы серьги, как капала кровь на ее плечи. Представляю, куда она посоветовала бы мне запихнуть этот подарок. Едва не облажался!
— Можете забрать себе, если нравится, — оставляю украшения в куче черных обломков на столе и ухожу в комнату. Внутри все горит, перед глазами стоит мерзкая сцена из прошлого. Хочется расцарапать себе грудь, добраться до источника боли и вырвать его с корнем. Только источник сейчас неровно стучит, разгоняя по телу кровь. Вырвать его — значит сдохнуть. Вот такое решение. — Забирайте или выбросьте в мусор.
День летит за днем. Иза выздоравливает и мы выходим все вместе на прогулку. С темно — серых облаков падают снег и дождь одновременно.
— И ладно. Все равно нужно дышать свежим воздухом, — Иза убеждает то ли меня, то ли саму себя, собирая сына на прогулку. — Организм должен привыкать к смене температуры. У нас тут не Бали и не Таити.
И правда, не Бали. Лужи везде и всюду. Тёмка смешно топает, любуясь брызгами, а моя девочка замерла у кромки воды. Ноги боится промочить, сапожки совсем негодные, дешевые.
— Держись за меня.
Подхватываю ее на руки и спокойно иду дальше, словно ничего не случилось.
— Папа, и я хотю, — теребит меня за куртку сын. — К тебе на ручки хотю, как мама.
Да вообще без проблем! Подхватываю пацана, несу обоих. Иза пытается брыкаться, но быстро успокаивается. Даже рукой к лицу потянулась, думал — сейчас пощечину влепит. Обошлось. С чего бы?
— Тебя прямо в воду поставить? Только из болезни вылезла, опять простыть хочешь? Потерпи, почти пришли.
Ссаживаю обоих, и до детской площадки добираемся без приключений. Сегодня мы — единственные, кто рискнул покинуть теплую квартиру, чтобы подышать воздухом. Покрутившись на пустой площадке, Тёмка просится обратно.
— Хотю домой, в машинки играть.
Домой, так домой. Возвращаемся. Главное, чтобы моя девочка была здорова. Сына она экипировала добротно, я заметил, а вот о себе совсем не думает. И что с этим делать? Полезу с советами или помощью — получу от ворот поворот, как пить дать. Пока думаю, как подойти к проблеме, пропускаю вопрос.
— Ты в следующую среду будешь здесь или в Москву вернешься?
— А? Что? Извини, я задумался. Повтори еще раз вопрос.
С шумом выдыхает, выпуская облачко пара. Я смотрю и с трудом сдерживаюсь, чтобы не накрыть ее губы своими. Хочу поймать улетающее в небо тепло ее дыхания, согреться, но пока никак не получается… Замечаю мочки ее ушей, выглядывающие из — под светлой шапки. Тоненькие полоски шрамов отзываются ноющей болью в области живота, разгоняют холод по телу. Как Иза сможет забыть весь ад прошлого? Чем я могу помочь? Каким Богам молиться? Что принести в жертву?
— Где ты будешь в следующую среду?
— Здесь. Пока нет планов на поездку, но бизнес — штука непредсказуемая. А что ты хотела?
— Мы в среду с девочками в ресторан собираемся. Я думаю, какой бронировать — с детской анимацией или обычный?
— Бери обычный. Я останусь и посижу с Артемом. Иза… у тебя есть карта…
