– Если вы доверяете их суждениям, – откликнулся маркиз.
Клодия снова вздохнула.
– Этому мы учим в первую очередь, – объяснила она. – Умению трезво оценивать, рассуждать, мыслить, жить своим умом и принимать осмысленные решения, а не просто действовать так, как хочется. Это целое искусство. Мы приучаем наших девочек быть осведомленными, мыслящими взрослыми людьми, особенно тех, которые учатся в школе из милости и не могут сразу после окончания учебы рассчитывать на замужество и на то, что всю оставшуюся жизнь за них будут думать мужья.
– Не самая радужная перспектива брака, – заметил маркиз.
– Зато предельно точная, – парировала Клодия.
Они шагали под деревьями, окаймлявшими тротуар. Клодия на миг запрокинула голову, глядя на навес из веток, на чистое небо и солнце в просветах между листьями.
– Я предупрежу их, – решила она. – Объясню, что Бедвины во главе с герцогом Бьюкаслом – семейство, несколько поколений которого пользовались огромным состоянием и привилегиями, что они надменны и настроены презрительно по отношению ко всем, кто занимает более низкое положение в обществе – то есть почти ко всем прочим смертным. И добавлю, что хуже всех – леди Холлмир. Потом посоветую даже не пытаться встретиться с работодателями, а уложить вещи и вернуться со мной в Бат. А потом дам девочкам возможность самим решать, что их больше привлекает.
Ей вдруг вспомнилось, что обе девочки уже побывали в Линдси-Холле вместе с другими бедными ученицами – это случилось прошлым летом, на свадьбе Сюзанны, – где и познакомились с герцогом и герцогиней Бьюкасл.
Маркиз Аттингсборо негромко рассмеялся, Клодия ответила ему недовольным взглядом, подумала и тоже засмеялась.
– В тирана я превращаюсь, только когда я в гневе, – сказала она. – Не просто недовольна, а взбешена. Но такое бывает нечасто.
– Подозреваю, лишь в тех случаях, когда кто-нибудь угрожает вашим драгоценным ученицам.
– Они и вправду драгоценные, – заверила Клодия. – Особенно те, за кого некому вступиться, кроме меня.
Он вновь дружески коснулся ее руки, и Клодия вдруг поняла, что уже несколько минут не обращает внимания на то, куда идет.
– Где мы? – спросила она. – Отсюда можно добраться до дома Сюзанны?
– Это самый длинный и удобный путь до него, – сказал маркиз. – Он пролегает мимо заведения Гюнтера. Вы уже пробовали его мороженое?
– Нет. Но ведь сейчас утро, – сочла своим долгом напомнить Клодия.
– В каком своде законов сказано, что лакомиться мороженым позволительно только днем? – возразил ее спутник. – Днем будет некогда: я приглашен к миссис Корбетт-Хайт на прием в саду, а вы?
Клодия еле удержалась, чтобы не поморщиться: о приглашении она напрочь забыла. Сегодня она гораздо охотнее осталась бы дома, но это невозможно. Сюзанна и Френсис рассчитывают на нее, и ей понятно, что без светских визитов никак не обойтись. Вращаться в высшем свете Клодия не любила, но ее отсутствие могли расценить как недостаток светских манер или уверенности в себе.
Все это более чем веские причины для того, чтобы явиться в гости.
– И я тоже, – ответила она.
– В таком случае к Гюнтеру зайдем сейчас, – решил маркиз, все тем же жестом накрывая ее пальцы.
На Клодию напал беспричинный смех.
Но куда же девался недавний гнев? Неужели ее умело отвлекли от него? И на помощь ей пришли рассудительность и мудрость собеседника?
Мудрость маркиза Аттингсборо?
Внезапно Клодия осознала еще кое-что, и последние воспоминания о недавнем гневе улетучились.
– Кстати, теперь я свободна, – объявила она маркизу. – Я только что известила мистера Хэтчарда, что больше не нуждаюсь в помощи благодетеля. И вручила ему благодарственное письмо для этого человека.
– Значит, есть повод для праздника. А что может быть лучше праздника с мороженым у Гюнтера?
– Не могу придумать ничего более прекрасного, – согласилась Клодия.
Сад при ричмондском особняке миссис Корбетт-Хайт был огромным и ухоженным. Он простирался до самого берега Темзы и прекрасно подходил для светского раута, даже на редкость многолюдного.
Как всегда на подобных приемах, Джозеф знал всех и каждого. С бокалом вина в руке он переходил от одной компании к другой, беседовал со знакомыми, рассыпался в любезностях и шел дальше.
Даже погода не подвела. На небе не было ни облачка, солнце припекало, но воздух оставался свежим, напоенным ароматами тысяч цветов на клумбах и бордюрах цветника у самой террасы, радующего гостей пиршеством красок. Розарий помещался возле одного из торцов дома. Негромкая легкая музыка, которую играл струнный квинтет возле арки, ведущей в розарий, вплеталась в пение птиц, смех и голоса собравшихся.
Подойдя к Лорен и Киту, Джозеф обнаружил, что его кузину буквально распирает от обилия новостей.
– Ты уже виделся с Невиллом и Лили? – спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжала: – На лето в Элвесли приезжают Гвен и тетя Клара.
– Замечательно! – откликнулся Джозеф. Родители Кита, граф и графиня Редфилд, этим летом собирались отпраздновать сороковую годовщину свадьбы. Их поместью Элвесли-Парк, дому Кита и Лорен, предстояло наполниться гостями. Джозеф тоже значился в числе приглашенных. Гвен приходилась Невиллу сестрой, тетушка Клара – матерью.
– Энн и Сиднем тоже будут там, – добавила Лорен.
– С нетерпением жду встречи с ними, – заверил ее Джозеф. – Ничто не поднимает настроение так, как семейные сборища за городом, правда?
Мисс Хант решила наказать его за прошедший вечер – Джозеф сообразил это, едва прибыл в гости. Он подошел к ней сразу же, как только засвидетельствовал почтение хозяйке, и приготовился честно сопровождать весь день. Мисс Хант снисходительно улыбнулась ему и вернулась к прерванному разговору с миссис Диллинджер. А когда тема была исчерпана, предложила новую – о модных фасонах шляпок. Джозеф, как единственный мужчина среди ее слушателей, сообразил, что его вежливо исключили из разговора, и отошел поискать более подходящих собеседников.
Он мог бы поклясться, что мисс Хант дала ему от ворот поворот.
Этим днем она казалась красивее, чем когда-либо. Если другие дамы разоделись в яркие платья, мисс Хант вовремя осознала, что соперничать в роскоши с цветами или солнечным светом бессмысленно, и выбрала простое платье из белого муслина. Искусно уложенные светлые волосы прикрывала белая кружевная шляпа, украшенная бутонами белых роз с веточкой зелени.
Переходя от одного кружка гостей к другому, Джозеф очутился на берегу реки. Сад был настолько искусно распланирован, что все цветники с их буйством оттенков и ароматов окружали дом, а у воды преобладали деревья и кусты всевозможных оттенков зеленого цвета. Отсюда можно было разглядеть лишь крышу и дымовые трубы особняка. До Джозефа доносились обрывки музыкальных фраз, но деревья приглушали голоса и смех.
