– Твой отец совершенно прав, Лиззи, – сказала Клодия. – Я хотела рассказать о том, какое правило есть в моей школе. Девочек не заставляют учиться в ней, если они не хотят. Несмотря на желание родителей отправить своих дочерей в школу, учиться у меня и моих учительниц и дружить с другими девочками, я не беру в ученицы тех, от кого не услышала согласия. Ты меня понимаешь?
Лиззи повернулась к ней, по-прежнему цепляясь за отца, как маленькая.
– У вас красивый голос, – пробормотала она. – Я ему верю. Иногда я не верю голосам. Я всегда угадываю, кому можно верить, а кому нет.
– Милая, мне пора отвезти мисс Мартин домой, – вмешался маркиз. – Потом я вернусь сюда верхом и возьму тебя на прогулку. Хочешь прокатиться?
– Да! – Лиззи выпрямилась, ее лицо осветилось радостью. – Но мисс Эдвардс говорит…
– Забудь о том, что она говорит, – велел отец. – Ты же раньше каталась со мной, и ничего не случилось, верно? А потом я с ней поговорю, и завтра же ее здесь не будет, обещаю тебе. Только постарайся пока не раздражать ее, ладно?
– Я постараюсь, папа.
Перед уходом Клодия снова взяла девочку за руку. Несмотря на странные движения глаз, Лиззи обещала стать красавицей – если бы у нее появились радости в жизни, если бы ее личико оживлялось не только в присутствии отца. И конечно, девочке не повредили бы свежий воздух и солнце.
– Насколько я понимаю, – заговорила Клодия, когда снова сидела в экипаже с лакеем на запятках, направляющемся к Гросвенор-сквер, – вы хотите отправить Лиззи в мою школу.
– А это возможно? – спросил он, и в его голосе не слышалось ни тени привычного добродушия и учтивости. – Можно ли сделать хоть что-нибудь для слепого ребенка, мисс Мартин? Пожалуйста, помогите мне. Я люблю ее до боли в сердце.
Джозеф чувствовал себя не просто глупо.
«Пожалуйста, помогите мне. Я люблю ее до боли в сердце».
Коляска уже свернула в Гайд-парк, а мисс Мартин так и не ответила. Его слова прозвучали последними. Джозеф едва сдерживал желание хлестнуть коней, домчать спутницу до дома Уитлифа как можно скорее и постараться больше не попадаться ей на глаза, пока она не покинет Лондон.
Он не привык открывать душу даже самым близким друзьям – кроме, пожалуй, Невилла.
Мисс Мартин нарушила молчание, лишь когда людные улицы остались позади.
– Какая жалость, что Энн Батлер больше не служит у меня, – сказала она. – Она как никто умела ладить с девочками, непохожими на других. С другой стороны, я только сейчас поняла, что все дети разные. Иными словами, норма существует лишь в воображении тех, кто имеет дело с сухой статистикой.
Джозеф не знал, что ей ответить. И не был уверен, что она ждет ответа.
– Даже не знаю, смогу ли я помочь вам, лорд Аттингсборо, – продолжала она.
– Значит, вы не возьмете Лиззи? – с упавшим сердцем спросил он. – Вы считаете, что слепые дети не способны к учению?
– Я нисколько не сомневаюсь в способностях Лиззи, – возразила она. – И эта задача, безусловно, интересна, с моей точки зрения. Но я не уверена в том, что школа окажется для девочки подходящим местом. Мне кажется, Лиззи не привыкла обходиться без посторонней помощи.
– Но разве это не значит, что ей настоятельно необходима учеба в школе?
Даже сейчас, когда для него вопрос уже был решенным, его сердце разрывалось. Как приживется Лиззи в незнакомой обстановке, сумеет ли постоять за себя, особенно если девочки окажутся недружелюбными? Как будет чувствовать себя, если из-за слепоты не сможет участвовать в играх и других школьных занятиях?
И что станет с ним, если придется с ней расстаться? Ведь она совсем ребенок.
– Лиззи, должно быть, страшно тоскует по матери, – заметила мисс Мартин. – Вы уверены, что надо отправлять ее в школу так скоро после этой утраты? Мне доводилось брать в ученицы осиротевших и брошенных детей, лорд Аттингсборо. Часто оказывалось, что они убиты горем – в сущности, всегда.
Брошенных детей… Вот, значит, как Лиззи может воспринять его желание отправить ее в школу? Джозеф вздохнул и остановил коляску. В этой части парка было тихо и безлюдно.
– Может быть, пройдемся? – предложил он.
Оставив коляску и лошадей на попечение лакея, который даже не попытался скрыть радость, Джозеф зашагал рядом с мисс Мартин по узкой тропе, вьющейся среди деревьев.
– Когда я впервые… обратился к услугам Сони, она была очень молода, – заговорил он. – И я тоже. Она была танцовщицей – прелестной, имеющей шумный успех, неимоверно честолюбивой. Мечтала вести блестящую жизнь и разбогатеть, рассчитывала купаться в восхищении знатных, состоятельных и влиятельных мужчин. Куртизанкой она стала по своему желанию, а не в силу необходимости. Меня она не любила, и я не любил ее. К нашему союзу любовь не имела никакого отношения.
– Да, пожалуй, – сухо произнесла мисс Мартин.
– Скорее всего через два-три месяца я расстался бы с ней, – продолжал Джозеф. – В мои намерения входило лишь отдать дань молодости и безрассудству. А потом появилась Лиззи.
– И ни один из вас даже не подумал, что такое возможно.
– Молодость слишком часто бывает невежественной и глупой, мисс Мартин. Особенно в интимных вопросах.
Джозеф искоса взглянул на собеседницу, уверенный, что шокировал ее. Он сам считал подобные разговоры не предназначенными для дамских ушей. И все же был убежден, что мисс Мартин должна услышать откровенные признания.
– Да, – согласилась она, – слишком часто.
– Материнство не обрадовало Соню. Слепого ребенка она возненавидела и поначалу даже хотела отдать девочку в приют, но я не позволил. И поскольку я потребовал, чтобы она стала матерью, мне пришлось взять на себя отцовские обязанности – они меня ничуть не тяготили. Никогда, с самой первой минуты. Мы были вместе, пока Соня не умерла. Я не жалел для нее ничего, что можно купить за деньги, щедро дарил ей свою преданность, но этим лишь раздражат ее. Нанятые мной супруги Смарт сняли с плеч Сони часть родительских обязанностей и заменили Лиззи добрых бабушку с дедушкой. Соня не представляла, как развлекать, учить и воспитывать слепую дочь, но и жестокой по отношению к ней не была. Когда Соня умерла, Лиззи была безутешна. Разумеется, она тоскует по матери. Как и я.
– Дом нужен Лиззи больше, чем школа.
– У нее уже есть дом! – резко возразил он, но понял, что имеет в виду мисс Мартин. – Ведь разве не ясно, что этого недостаточно? После смерти Сони я нанял для Лиззи компаньонку. С тех пор в доме сменились еще три компаньонки, последняя из них – мисс Эдвардс. Я выбрал ее потому, что хотел видеть рядом с дочерью молодую, ласковую и заботливую женщину. Мне казалось, сама ее молодость будет полезна Лиззи. Но мисс Эдвардс совсем не оправдала моих надежд. Как и остальные женщины. Где же мне искать человека, который сумеет заменить моей дочери семью и дать ей все необходимое? Смарты уже слишком стары, они давно просят расчета. Кто-нибудь из ваших учениц готов пойти в компаньонки, мисс Мартин? Признаться, я хотел было предложить это место мисс Бейнз или мисс Вуд, если они по каким-либо причинам откажутся от предлагаемой службы.
Впереди показалась лужайка, где прогуливались, сидели и наслаждались теплым летним днем несколько посетителей парка. Не доходя до нее, Джозеф и мисс Мартин остановились в тени под старым дубом, глядя на пробивающиеся сквозь листья солнечные лучи.
– Не знаю, справится ли совсем юная девочка с такой задачей, – покачала головой мисс Мартин. – Да еще в Лондоне! Лорд Аттингсборо, вашей дочери нужны воздух и движение. Нужна жизнь на природе, за городом. Нужна мать.
– Найти ей мать я никак не смогу, – объяснил он и по выражению ее лица понял: она догадалась, что даже если он женится, матери у Лиззи по-прежнему не будет. Незаконнорожденного ребенка всегда прячут от любой законной семьи, когда она появляется.
