Моей маме потребовалось много времени, чтобы выбраться из ямы депрессии после смерти Генри, и она все еще не стояла на твердой почве. Я не знал, сможет ли она когда-нибудь полностью оправиться от чего-то подобного, но та, по крайней мере, снова начала функционировать. Наблюдая за ней сегодня утром, я очень боялся, что она скатится обратно, как только мы уедем из Сакраменто.
Мы уезжали домой менее чем через сутки, и я понятия не имел, когда мы снова увидимся с Эттой. Да, она была одной из наших, но ее жизнь была здесь, с мамой. Эта маленькая девочка не принадлежала Кейт или Аните, которые обе старались изо всех сил, чтобы убедиться, что у их детей есть отношения с моей мамой. Этта принадлежала Морган, женщине, которую мои родители почти не знали. У нее не было чувства преданности или принадлежности нам; у нее была своя семья.
— Я люблю бананы, — сказала Этта, медленно возвращаясь в комнату. Ее светлые волосы развевались взад и вперед, пока она шла. В руке у нее был банан, а на лице была дерьмовая ухмылка.
— Генриэтта, — сурово позвала Морган, заставив дочь остановиться. — Иди сюда.
Этта оглянулась, и я с абсолютной ясностью увидел момент, когда она решила полностью проигнорировать приказ своей матери. Моя мама поерзала на кушетке, но прежде чем она смогла встать, я встал со своего места и поднял Этту на руки. Я не был уверен, каков был план моей мамы, но мог только представить, как она играет заботливую бабушку, игнорируя пожелания Морган.
— Ты должна сидеть за столом, — сказал Стэн Этте, наклонив голову, как будто был разочарован.
— Нет стола, — ответила Этта, напрягаясь.
— Пошли, — сказал я мягко, игнорируя ее попытку спуститься, пока нес на кухню. — Твоя мама хочет, чтобы ты поела здесь.
— Нет стола, — завизжала Этта, пиная меня в бок.
— Генриэтта, — предостерегающе сказала Морган строгим голосом. — Прекрати.
Голос мамы, похоже, нисколько не смутил мою племянницу. Она продолжала сопротивляться, пока я передавал ее Морган.
Как только я передал ее, Этта швырнула свой недоеденный банан на пол и полностью потерялась в истерике, которая была такой громкой, что я был почти уверен, что у меня в ушах лопнули перепонки.
— Мне очень жаль, — сказала Морган, ее голос был едва слышен, за криками Этты. — Господи.
— Что случилось? — спросила моя мама, выходя из-за угла, запыхавшись, как будто она бежала.
— Она в порядке, — сказала Морган, от смущения ее щеки стали темно-красными.
Она обошла нас и поспешила по коридору, в то время как Этта толкала ее за плечи.
— Что случилось? — снова спросила моя мама, явно испугавшись.
— Ничего, — сказал я, качая головой. — Она впала в истерику.
— Дети не кричат так, если им не больно. Что-то явно не так.
Хотя я думал, что она слишком остро реагирует, я старался сохранить спокойствие, даже когда отвечал.
— Она не хотела сидеть и есть, — сказал я, поднимая с пола банан Этты.
— Это ненормально, — возразила мама. — Дети не просто...
— Да, — перебил я. — Они делают так. Я видел, как Келлер делал то же самое.
— Келлер также потерял свою мать, — отрезала мама, не желая прекращать разговор.
— Я наблюдал, как он это делал прежде, чем Рэйчел умерла, — отрезал я, бросая банан в мусор. — Ты ищешь то, чего нет.
— О, потому что ты так хорошо знаешь, что происходит в этом доме? — Мама прошипела, заставив меня замереть от удивления.
— На что именно ты намекаешь? — спросил я еле слышным голосом.
Моя мама усмехнулась и вышла из комнаты, не сказав больше ни слова, а я схватил бумажное полотенце, чтобы стереть остатки банана с пола. Я все еще сидел на корточках, когда понял, что Морган вернулась в комнату и молча наблюдает за мной.
— Спасибо, — тихо сказала она.
— Без проблем. — Я был раздражен, но старался не показывать это.
— Что она ищет? — спросила она таким же тихим голосом.
— Кто?
— Твоя мама. Что она ищет?
Я поднял глаза и обнаружил, что Морган обвила руками свою талию и почти незаметно переносила вес с одной ноги на другую.
— Она просто чрезмерно заботится, — неопределенно ответил я, снова поднимаясь на ноги. — Слишком много лет заботиться о проблемных детях.
— Она думает, что Этту обижают? — спросила она, ее позвоночник напрягся.
— Нет, — покачал головой я, бросая бумажное полотенце в мусор. — Я просто хочу сказать, что она слишком чувствительна.
— Она что, думает, что я причиню ей боль? — спросила Морган, ее голос стал выше. — Что с ней не так?
— Нет, — возразил я, снова отрицательно качая головой. Я понятия не имел, что творится в голове у моей мамы, но точно знал, что, если она сейчас напугает Морган, мы, вероятно, никогда больше не увидимся с Эттой. — Нет, Морган.
— Ты так думаешь? Ты сегодня даже не посмотрел на меня.
