Богиня пока что не заметила моего присутствия, ну а возможно, просто деликатно давала мне собраться с мыслями. И полученное время я потратил с толком. На созерцание. Созерцание самой прекрасной и совершенной женщины, которую я видел в жизни. И странные оптические феномены этого места позволяли это сделать в мельчайших деталях.
Во-первых, богиня являлась эльфийкой. И уж кто-кто, а я точно знаю, о чём говорю. Я провёл достаточно кампаний, раскинул достаточно кубов и водил партии по достаточному количеству модулей, чтобы с уверенностью считать себя докой в этих вопросах. Стройное тело, ни капли не кажущееся хрупким, наоборот, крепкое и спортивное. Тонкая гибкая талия. Высокая крупная грудь, которая у женщины ниже ростом показалась бы излишне большой. Смуглая кожа цвета кофе с молоком. И длинные развевающиеся белые волосы, мерцающие серебристыми искорками.
Если бы во время расписывания очередного модуля я бы выдал друзьям это описание, мне бы резонно возразили: «А с чего, Ули, ты решил, что это эльфийка? Нет, разумеется она не гном, дварф или халфлинг, но твоё описание подходит и человеку!». А я бы не мене резонно ответил: «Уши! У неё эльфийские уши!». Длинные заострённые ушки, выглядывающие из копны серебристых волос, были самыми что на ни есть эльфийскими!
Кое-какие детали, разумеется, выбивались из образа фэнтезийной эльфийки. Широкие распахнутые крылья, словно состоящие из серебристого, в цвет её волос, тумана, струились и переливались у неё за спиной. Странный символ – закрытый глаз и распростёртое крыло – завис у неё над головой, и я каким-то странным образом знал, что он является её неотъемлемой частью, что этот символ и есть она, а она – и есть этот символ. Непостижимым образом платье из плотного тумана теперь казалось самой нормальной, нестранной деталью её облика. Одна из её изящных рук держала пышный белый цветок на длинном стебле, а вторая - пушистое перо. И одновременно с этим её руки были пусты, она стояла, расслабленно опустив раскрытые ладони.
Я в очередной раз поймал себя на том, что не «созерцаю», а бесстыдно пялюсь, словно какая-то деревенщина на посетившую его глушь театральную приму. И, странным образом, несмотря на всю привлекательность богини, на её прекрасное лицо и восхитительное чувственное тело, я не испытывал никакого сексуального влечения. Возможно, несмотря на самосознание, вернувшееся на сорок лет назад, я всё равно оставался восьмидесятилетним стариком. Ну а может дело в том, что богиня была столь совершенна, что воспринималась не женщиной, а… ха-ха, богиней.
Словно почувствовав мой пристальный взгляд, она повернулась. Я в мельчайших подробностях увидел её такое знакомое и такое красивое лицо, растворился в сиянии её бездонных оранжевых глаз. Чувственные губы раскрылись и с них слетели слова языка, который я не знал, но почему-то прекрасно понимал.
- Кто здесь? Ты?! Подойди!
***
После недавнего приступа самобичевания, осознания факта, что я – совсем не я, а послушная собачка у ног всемогущего социопата, никаких желаний исполнять чьи-то приказы я не испытывал. Но её глубокий грудной голос, отдающийся в этой реальности странным эхом, похожим звон практически неслышимых колокольчиков, звучал удивлённо и даже умоляюще. К тому же артачиться здесь, в месте, о котором не имею никакого представления, было бы откровенно глупо.
Поэтому я кивнул и решительно двинулся к ней навстречу. Не мешкая, но и не торопясь – пытаясь сохранить ту толику достоинства, которой был лишён за десятилетия рабства. Под ногами упруго пружинили облака, придавая этому короткому путешествию непередаваемые ощущения: словно шагаешь по водяному матрацу.
Странная оптика этого места снова играла с глазами дурные шутки. Чем ближе я приближался к богине, тем более нормальной она казалась. И когда расстояние между нами сократилось до нескольких шагов, я остановился.
Повисла неловкая пауза, и мне пришлось приложить усилие, чтобы не кашлянуть в кулак или не прочистить горло. А ещё больше усилий я прикладывал, чтобы не пожирать её глазами, в особенности не пялиться на её эльфийские уши.
- Здравствуй! – наконец, нарушила тишину богиня.
- Здравствуйте! – смущённо ответил я.
Её красота отвлекала и сбивала с мыслей. А вот какого-то пиетета, мол, «я простой человек, а она – божество», я почему-то не чувствовал. Не после всех этих лет технического обслуживания алтаря и регламентных проверок.
- Не ожидала тебя здесь увидеть. Не думала, что у меня получится.
Услышав её слова, я наконец-то пришёл в себя. Похоже, у меня появилась возможность получить ответы на вопросы, которые безустанно крутились в моей голове.
- Получится? Кто вы? Где я? Почему я здесь? Где это «здесь»? Почему я снова стал собой?
Богиня грустно улыбнулась, провела рукой, и туман этого места поплыл, сформировав два глубоких удобных кресла. В одно из кресел она грациозно опустилось. Уловив неприкрытый намёк, я рухнул в соседнее. Богиня молчала. Чтобы собраться с мыслями, я снова перевёл взгляд вдаль и едва не подпрыгнул. Богиня снова возвышалась над горизонтом, над её головой парил символ, а руки держали цветок и перо. У меня появилось ощущение, что схожу с ума, поэтому я просто закрыл глаза.
- Когда-то меня называли Хозяйкой Сновидений, - раздался журчащий голос богини. – Ночным Проводником, Владычицей Грёз. Когда-то я была божеством мира, о котором ты никогда и не слышал, а возможно, и не услышишь. Теперь же… Теперь ты видишь, кем я стала. И это место – жалкие остатки моего Царства. И с каждым днём они становятся всё меньше и меньше.
Я вновь открыл глаза, стараясь на этот раз удержать на ней взгляд. Даже если она подумает, что я на неё бесстыдно пялюсь, будет лучше этого сумасшествия с размерами и перспективой.
- Моё имя Ульрих, - представился я, сдерживаясь, чтобы снова не засыпать её вопросами. – И нет, не знаю, кем вы стали. И не знаю, кем теперь являюсь я.
Она грустно улыбнулась.
- Когда я ещё являлась почитаемым божеством, когда мои святилища ставили даже в отдалённых лесных селениях, моё имя было Ирулин. Теперь же оно значит совсем мало. Ну а вскоре и перестанет что-то значить совсем.
- Расскажите о себе, - попросил я. – Я ничего не понимаю, но хочу понять хоть что-нибудь.
Ирулин перестала созерцать пустоту и повернулась ко мне лицом. Я снова поёжился от её пробирающего до глубин души взгляда.
- История моя не слишком длинная и не слишком поучительная. Когда-то во времена настолько давние, что я их почти не помню, в глухой деревушке отдалённого мира родилась девочка. Её магический дар оказался необычно силён, а сама она горела жаждой знаний. Не буду рассказывать, на что пришлось пойти родителям девочки, чтобы собрать средства на учёбу в столичном университете. Не буду рассказывать, сколько усилий ей пришлось приложить, чтобы оправдать это доверие, за сколько возможностей хвататься, по скольким головам пройти. В итоге она стала уважаемым магистром, специалистом по душевным недугам и целительству. Стала зарабатывать неплохие деньги, перевезла родителей в столицу. Постепенно у неё появилась специализация – чары и артефакты, обеспечивающие отдых и здоровый сон. Ты бы удивился, сколь многим, живущим в столичной суматохе, это жизненно необходимо. А потом случилась война. Самое обидное, что её начала родина этой девочки, которой не хватало земель и ресурсов. Соседей было много, территории были большими, отчего бы не поделиться с тем, кому нужнее? Девочку, вернее, молодую женщину, призвали на фронт. У неё не было склонности к боевым дисциплинам, но в армии нужны не только боевики, но и целители. Война шла успешно, девушка исцеляла раненых, вправляла мозги психически пострадавшим, обеспечивала командованию здоровый сон. Были захвачены несколько соседних стран, что только раззадорило аппетит.
Я вспомнил историю своей страны и сочувственно кивнул. Война затронула и мою семью. Я родился до того, как отец пошёл в армию, мама растила и воспитывала меня в одиночку, не зная, вернётся ли отец живым. Ей, в отличие от многих подруг и знакомых, повезло.
В результате поражения моя страна оказалась расколота надвое. И все мы надеялись, что когда-нибудь снова станем едины.
Я задал риторический вопрос:
- Этой девушкой были вы?
Богиня кивнула.
- Потом в войне произошёл перелом. Маленький культ в уже покорённой стране обрёл неожиданные силы. Казалось бы, что может какой-то мелкий божок против тех, чьи маги столь могучи, что выжигают армии, а церкви столь сильны, что один паладин стоит целой сотни солдат? Как оказалось - может, если бог повелевает незримым. Крахарас, Крадущийся в Темноте, Рука Кошмара – мы смеялись над этим глупым и напыщенным именем. А потом начали плакать. Командование армии стало поразительно быстро умирать. Умирать во сне, с лицом, застывшим в гримасе ужаса. Сначала смерти были редки, но нападение замедлилось. Пошли слухи. И каждый пущенный слух укреплял силу Крахараса, укреплял веру его последователей и увеличивал страх его врагов. Страх смерти во сне для бога, чьё Право – сны и кошмары, имеет силу искренней молитвы, поэтому вскоре его могущество достигло уровня основных религий. Мы использовали все средства – магию, лекарства, снотворные, позволяющие заснуть сном без сновидений. Мы боялись спать. Хронический недосып стал главной проблемой нашей армии, меня отстранили от целительства, сделав главой отдельного подразделения «Постельных утех», как невесело шутили наши солдаты. Я искала выход, пробовала разные чары и зелья. Пыталась сделать хоть что-то, хоть как-то защитить своих соотечественников. Почти полгода работы на износ, масса исследований и опытов. Чего мне уж точно хватало – так это подопытных. Мне удалось. Цветок каралии, экстракт его лепестков и одно из новых заклятий в совокупности давали крепкий сон, в который Крахарасу не было пути. Неожиданно для себя я стала национальной героиней, знаменем победы. Весь тот скопившийся ужас, вся неуверенность и напряжение нашли выход. Меня любили, меня обожали, мои портреты печатали большими тиражами, чем Боевой Вестник. В меня верили. И я Возвысилась. Тогда это казалось правильным выбором, ведь я могла помочь своим людям, своим пациентам.
Я слушал её голос, вцепившись в подлокотники кресла так сильно, что туманная субстанция брызнула между пальцев.
- И вы победили? – не выдержав, спросил я.
Богиня грустно рассмеялась:
- Это лишь отстрочило наш конец. Да, молитва моим именем могла защитить сон, но к тому времени это уже не имело значения. Враги не сидели без дела. Они сплотились, разрабатывали новые чары и новые артефакты, вербовали и обучали солдат. Истощённые войной, мы уже не могли ничего противопоставить, лишь оттягивать конец. Через пару десятков лет мой культ пришёл в упадок, прихожане, которым я не могла помочь, от меня отвернулись.
- А затем вас призвал Эгор? – высказал предположение я.
- Не совсем. От меня отвернулись прихожане, но не забыли враги. Моя религия имела антагонистичный культ с самого своего рождения. К тому времени даже не понадобился особо масштабный ритуал. Меня запечатали.
- Запечатали? – переспросил я.
