— Должен сказать, я удивлен видеть тебя здесь, — вместо этого сказал Маркус, его ледяные глаза сверлили Биара. Как бы Биар ни знал, что это раздражает Джордана, сходство между отцом и сыном было сверхъестественным… даже если Маркус был гораздо более утонченным, чем Джордан когда-либо хотел быть. Мужчина был идеально скроен, от безупречного костюма до начищенных ботинок. Ни одна прядь его светлых волос не выбивалась из прически.
— Не так удивлен, как я, увидев тебя, — сказал Биар, глядя на узкие ступеньки и размышляя, не стоит ли ему просто оттолкнуть мужчину в сторону и подняться по ним.
— Ты… и твои друзья, — сказал Маркус, как будто Биар ничего не говорил. — И, конечно, мой сын.
— Ты не имеешь права называть его так, — огрызнулся Биар, его взгляд вернулся к Маркусу. — Ты потерял все права называть его так после того, что ты сделал.
— Ты молод, Барнольд, — сказал Маркус с предупреждением в голосе и с жестким выражением лица. — Не говори о вещах, в которых ты не разбираешься.
Биар рассмеялся, но в его смехе не было веселья. Это был мрачный звук, которого он никогда раньше не слышал.
— Не надо надо мной издеваться, Маркус. Мы оба знаем, что тому, что ты сделал, нет оправдания. Твои действия были непростительны.
— К счастью для меня, я не нуждаюсь в твоем прощении.
— Тебе лучше надеяться, что тебе также не нужно оно от Джордана, потому что ты никогда его не получишь.
Маркус дернулся, едва заметно вздрогнув — то, что удивило бы Биара, если бы он не знал, что патриарх Спаркеров был актером мирового класса. Ничему из того, что он говорил или делал, нельзя было верить. Ничему.
— Почему ты здесь, Маркус?
Биар знал, что не сможет доверять ответу, но он все равно должен был спросить.
— Я уверен, что ты достаточно скоро узнаешь причину, — спокойно сказал Маркус, все следы эмоций — фальшивых или нет — исчезли, когда он стряхнул невидимую ворсинку со своего пиджака. — Я больше заинтригован тем, почему ты здесь, Барнольд. — Его глаза встретились с глазами Биара, на его лице появилась ухмылка, когда он добавил: — Последняя отчаянная попытка Александры объединить расы смертных висит на волоске, не так ли? Жаль, что она выиграла свою битву только для того, чтобы проиграть войну. После всего, через что она прошла… — Он склонил голову набок. — И ты, похоже, тоже. Как нога? Уже лучше?
Биар резко вдохнул, его сердце набрало скорость, когда осознание охватило его… но слишком поздно.
Слишком поздно.
В своем гневе он забыл. Забыл, кто такой Маркус и на что он способен. Забыл, что он был одаренным чтецом мыслей, который мог собирать информацию и красть секреты, даже не пошевелив пальцем.
— Похоже, Александре не удалось повлиять на все расы смертных… на самом деле это не так уж неожиданно. Но… что это? — Глаза Маркуса расширились, когда он пристально посмотрел на Биара… в Биара. — Так, так, так. Александра, конечно, была занята, не так ли? Путешествие в прошлое. Как… очаровательно.
«Нет», — в панике подумал Биар. Он бросился вперед, намереваясь не убежать, а схватить Маркуса; не дать ему поделиться подробностями, которые он только что вытянул из беззащитного разума Биара.
Если Маркус доложит Эйвену о визите Алекс в Древнюю Мейю… Биар не знал, что произойдет. Он был уверен, что Алекс не поделилась всем, что она хранила секреты о своем прошлом, но она не стала бы этого делать, если бы у нее не было веской причины. А теперь… теперь одно несвоевременное посещение туалета могло поставить под угрозу ее секрет.
Как раз в тот момент, когда Биар был на расстоянии шепота от того, чтобы добраться до Маркуса и уложить его, его план состоял в том, чтобы вырубить мужчину, а затем вызвать на подмогу друзей, Маркус двинулся. В одну секунду он был перед Биаром, в следующую он развернулся со скоростью и ловкостью, которые застали парня врасплох, пока он не прижал Биара лицом к черной стене у основания лестницы.
Биар боролся в его хватке, кряхтя и отталкиваясь изо всех сил, продвигаясь вперед, пока лезвие не оказалось прижатым к его горлу.
— Остановись, — скомандовал Маркус.
Положение оружия не оставляло Биару особого выбора, если он хотел выжить в их столкновении, поэтому он сделал, как ему было сказано, тяжело дыша и выжидая подходящего момента для действий.
— Есть три вещи, которые тебе нужно знать, — прошипел Маркус на ухо Биару. — Во-первых, я не Заявлен, и ты должен быть благодарен за это, мальчик, так как это означает, что Эйвен не узнает об этой встрече, если я не решу рассказать ему. Что подводит меня ко второму пункту, который ты захочешь услышать, учитывая панику, которую ты только что проявил.
Он вонзил лезвие глубже, на волосок от того, чтобы пронзить кожу Биара.
— Слушай, и слушай внимательно, мальчик. Я служу Эйвену Далмарте ради преимуществ, которые дает его благосклонность. Поскольку это принесет мне мало пользы, у меня нет причин говорить ему, что Александра путешествовала во времени. Если это изменится, если я обнаружу какую-то награду в том, чтобы поделиться с ним этими знаниями, тогда я могу изменить свое решение. Но сейчас твои секреты — ее секреты — со мной в безопасности.
Биар знал, что он не мог возлагать никаких надежд на то, что говорил Маркус. Его дыхание было поверхностным, пульс стучал в ушах. Он гадал, сколько времени потребуется друзьям, чтобы спросить, почему его так долго не было, чтобы Ширез или один из других Ходящих по Теням пришли его искать. Если бы они прибыли вовремя, то могли бы помочь ему…
— И последнее, — прошипел Маркус, — и самое главное, есть кое-что, что тебе нужно знать обо мне, Барнольд.
Одним быстрым движением Маркус ослабил хватку на ноже достаточно, чтобы развернуть Биара лицом к себе, лезвие вернулось к шее парня, прежде чем он смог собраться с мыслями и попытаться оттолкнуть мужчину.
— Я не чтец мыслей, — заявил Маркус.
Учитывая, как близко оружие было к его яремной вене, Биар не говорил — не мог говорить, — даже если до сих пор другой человек был осторожен, чтобы на самом деле не пустить кровь. Но, несмотря на это, Биар все равно прищурился достаточно, чтобы показать, что он знал, что Маркус лжет.
— Я могу читать мысли, — признался Маркус, — но не потому, что я умею читать мысли. Это просто часть моего дара… дара, который позволяет мне изменять кратковременные воспоминания. Даже полностью стирать их. — Пауза. — Воспоминания, подобные этому приятному моменту, который мы оба разделяем прямо сейчас.
Биар почувствовал, как кровь отхлынула от его лица, и, не обращая внимания на нож у горла, он снова начал сопротивляться.
— Не надо… Ты не можешь…
— Я могу, буду, должен, — говорил Маркус, несмотря на протесты Биара. — Не годится, чтобы кто-нибудь узнал, что я здесь, прежде чем я буду готов объявить о себе, не так ли?
А потом внезапно разум Биара загорелся, дымка боли пронзила его изнутри. Это было так, будто в его мозг снова и снова вонзались тысячи булавок.
— Моему сыну повезло, что у него есть ты, Барнольд Ронниган. Позаботься о нем.
Биар изо всех сил пытался разобрать прошептанные слова сквозь агонию, которую он испытывал, но затем ощущение медленно исчезло, пока его разум не отключился… полностью. Головокружение охватило его настолько, что он ахнул, и ему пришлось согнуться пополам от приступа тошноты. Чернота поползла в его поле зрения, а когда она исчезла, он обнаружил Ширез, стоящую перед ним у основания лестницы, постукивающую ногой и щелкающую своими пятнисто-серыми пальцами у него под носом.
— Что с тобой не так, человек? — сказала Ширез. — Ты болен?
Биар моргнул на нее, затем снова моргнул, выпрямляясь. Он огляделся, удивляясь, почему остановился на узкой лестнице, но затем покачал головой, лишь слегка нахмурившись, и сказал:
