— Прости меня, о царственный создатель. — Вард низко поклонился, его колени подкашивались, прежде чем он снова выпрямился. — Моему королю нужна ваша помощь. По этому пути идет великая армия.
Надежда расцвела в моей груди, но Клайдиниус не смотрел на Провидца, его взгляд был устремлен на звезду под ним, ни одна часть его тела не дрогнула.
— Когда я вернусь, я создам тебе тело. Приготовься, Эсвеллиан, ведь нам суждено было восстать.
У Клайдиниуса выросли белые крылья на спине, перья с серебряными кончиками, которые выглядели достаточно острыми, чтобы резать стекло, и он полетел вверх, мчась к участку неба высоко над нами.
Издалека доносились крики армии, боевые горны подгоняли ряды Лайонела, и мое сердцебиение участилось.
У нас было мало времени, и когда Вард поспешил обратно на лестницу, я бросилась к краю ямы вместе с Тори, но пропасть была такой глубокой, что мы едва могли видеть звезду у ее основания.
Не говоря ни слова, мы согнули крылья и прыгнули в яму, долетели до ее дна и приземлились в ледяном пространстве.
У меня перехватило дыхание при виде создания передо мной. Эсвеллиан была прекрасна. Поверхность звезды блестела стразами, каждый дюйм скалы сиял, как освещенные солнцем бриллианты.
‘Я знала, что вы придете, дочери пламени’, — прошептала она нам, и эти слова прозвучали в наших умах. — ‘У меня никогда раньше не было снов, но я видела вас. Этот земной мир пытается претендовать на меня. И чего желает Клайдиниус… Я больше не могу сопротивляться его власти. Когда он вернется, он навяжет мне тело из плоти.’
— Что нам нужно сделать? — спросила я, глядя на кнуты теней, которые извивались вокруг нее, удерживая ее на месте.
‘Отпустите меня’, — попросила она.
— Мы можем сжечь тени, — сказала Тори.
Я потянулась, чтобы коснуться одного из извивающихся колец теней, обвивавших звезду, и вздрогнула от знакомого, ужасного запаха Лавинии. Мое дыхание стало тяжелее, и страх забил в моих легких, пронеслись вспышки воспоминаний об Орионе, истекающем кровью у ног Королевы Теней. Я чувствовала вкус своих криков на губах, слышала грохот собственного испуганного сердца. Затем я смотрела в пустые глаза Ориона, тени проникали в его душу, пытаясь забрать его у меня.
— Дарси, — выдохнула Тори, ее рука коснулась моей руки, и тепло ее кожи вернуло меня в настоящее. Она была моим якорем в этом мире, и мне нужно только найти ее, чтобы понять, что я оказалась там, где должна был быть.
‘Держись, дочь пламени’, — прошептала Эсвеллиан, и от нее исходил глубокий, гудящий жар, проникающий прямо в мою душу.
Я проглотила комок в горле, бросив на Тори извиняющийся взгляд.
— Я в порядке, — сказала я немного запыхавшись. — Продолжаем.
Она обеспокоенно нахмурилась, но снова сосредоточила внимание на тенях, окружавших звезду. Красное и синее пламя вспыхнуло в наших ладонях, пылая все жарче и жарче, и мы выпустили его, оставив за собой взрыв чистейшей магии. Наш огонь вцепился в тени, проедая кольца тьмы, словно огненная змея, пожирающая своего врага. Наш огонь искрился и вспыхивал, прорываясь сквозь злую силу теней Лавинии, и Эсвеллиан вскрикнула от облегчения, когда ее наконец освободили.
‘Моя благодарность безгранична,’ — вздохнула она. — ‘Я высвобожу свою силу и подпитываю магию этого мира. Но прежде чем я уйду, я подарю вам благословение.’
— Как желание? — спросила я удивленно, надежда охватила меня по поводу такой возможности.
‘Подарок’, — прошептала Эсвеллиан, ее сверкающая оболочка начала пульсировать силой, и я знала, что у нас осталось немного времени, прежде чем она высвободит свою магию.
— Убей Лайонела, — выпалила Тори. — Уничтожь его и его армию.
— Да, — выдохнула я, радость пылала у меня в груди. — Это наше желание.
‘Я не могу даровать смерть’, — прошептала она, и наши надежды разбились вдребезги.
Сияние звезды было слишком ярким, чтобы на него сейчас можно было смотреть; у нас заканчивалось время.
‘Ни жизнь. Есть ли у вас еще одна потребность? Та, которая могла бы помочь вам в вашем деле?’
Я в отчаянии посмотрела на Тори, пытаясь придумать, что могло бы помочь нам больше всего, кроме смерти.
‘Возможно, вы хотите освободить души, затерянные в тени’, — предположила Эсвеллиан. — ‘Я слышала так много их криков…’
— А как насчет звездной силы? Можешь ли ты дать нам ее? — спросила я с еще одним приливом надежды.
— Или просто забери всю магию Лайонела, а также магию его армии, — предложила Тори, и я взволнованно кивнула этой идее.
— Да, сделай это, — поддержала я, подняв руку, чтобы заслонить ослепляющее сияние света звезды.
‘Так много криков…’ — Голос Эсвеллиан начал стихать.
— Может быть, ты сможешь навсегда запереть Лайонела и его последователей под землей? — умоляла я, хотя Эсвеллиан, казалось, нас вообще не слушала.
— Тогда мы воспользуемся звездным оружием! — Тори толкнула. — Сила, достаточно великая, чтобы победить Лайонела и его армию.
‘Тени чистые’, — вздохнула Эсвеллиан. — ‘Все пойманные души свободны.’
Звезда светилась все ярче и ярче, и сила наполняла меня, заставляя задыхаться от ее величины. С волной экстаза сила пронзила центр меня и вышла в скалы, проникая в самое сердце горы. Это было похоже на то, как будто моя душа была захвачена ею, путешествуя на гребне этой бурной магии, когда она хлынула в мир, показывая мне проблеск истинной судьбы звезды. Ее сила по спирали проникла глубоко в землю, распространилась в океаны, унеслась в огненное чрево вулканов и постоянно дующий ветер. Она было частью всего, каждого существа, каждой частички природы.
Я видела все это в ярких красках и еще более суровой истине, когда растущее чувство осознания горело прямо на краю моего разума, будто я раньше уже была свидетелем того, как звезда высвободила свою силу. Смысл всего этого, причина нашего существования, цель всего.
Я втянула воздух, наполненная такой силой, что застонала, земля под моими ногами дрожала, и электричество заряжало ткань моей кожи.
Обжигающее тепло самой настоящей любви разбило во мне весь страх, и я обнаружила, что мои глаза обратились к моему близнецу. Эта любовь, эта чистая сестринская любовь, которую мы разделяли, была в основе всего этого. То, чем мы делились друг с другом, с нашими товарищами, нашими друзьями, и было целью жизни. И в этой любви был мир, который заслуживал того, чтобы его передали каждому живому существу в нашем мире; так и должно было быть.
Эсвеллиан прошептала на прощание, затем ее свет погас, и все, что осталось, — это тихий, скромный камень у подножия ямы. Меня охватила смесь сердечной печали и меланхолической радости, обе противоположные эмоции существовали одновременно, прежде чем перерасли в нечто совершенно безмятежное.
