– О каком праве ты говоришь? – Генерал нетерпеливо фыркнул. – Ты пока еще моя дочь, Мег, и должна слушаться отца. Я буду говорить с Грегором наедине. У нас будет сугубо мужской разговор.
Краска мгновенно залила ее лицо, глаза гневно сверкнули, губы задрожали, предвещая поток горьких слов или рыданий. Грегор искренне сочувствовал Мег в эту минуту. Ему казалось, что генерал поступает слишком жестоко, выпроваживая дочь из комнаты, как малого ребенка.
– Может, вы позволите леди Мег остаться? – предложил он.
– Нет, – отрезал генерал и упрямо поджал губы, став удивительно похожим на свою дочь. Мег бросила на Грегора быстрый взгляд, но он лишь пожал плечами. Разве есть у него право указывать, кому что делать?
Мег не оценила такую вялую поддержку. Гневно взглянув на капитана, она решительно вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Мужчины слышали, как быстро удаляются ее шаги.
Генерал усмехнулся, восхищаясь крутым нравом дочери.
– Какая задира моя Мег! Настоящий боец! Не безвольная кукла моя девочка, а, Грегор?
– Это правда, сэр, ее трудно назвать бесхарактерной мисс.
Генерал опять хохотнул, уловив в тоне Грегора некоторую сухость.
– Мне кажется, тебе по нраву бунтарки. Не могу представить тебя с женщиной, которая будет заглядывать тебе в рот и исполнять все желания. А, Грегор? Так уж лучше взять в жены одного из твоих солдат!
– Абсолютно с вами согласен, генерал Макинтош, – сказал Грегор, придвигая стул и усаживаясь поближе к генералу. У него все кости ломило от усталости; пульсирующая боль в раненой руке не утихала ни на секунду; голова кружилась. Если генерал не перейдет к делу прямо сейчас, то он просто свалится со стула, а слугам придется выносить его из комнаты ногами вперед.
– Подожди, Грегор, не садись, возьми-ка там виски, оно вполне приличное, – сказал генерал с тонкой проницательностью слепого. – Его до сих пор делают на винокуренном заводе, недалеко от Крейган-Дуи, да ты и сам знаешь. Налей-ка нам по стаканчику. Мег разбавляет его водой и думает, что я ничего не замечаю. Она считает, что я пью слишком много, и пичкает меня этим отвратительным чаем, это теперь модно, видите ли. Фу, гадость! Может, она права и я действительно пью больше, чем нужно, но чем же мне занять себя в долгие бессонные ночи?
Грегор принес две порции виски и сел напротив старого джентльмена. Напиток был неразбавленный и крепкий, тепло от него разлилось по всему телу, придав бодрости и освежив голову. Наблюдая, как генерал уверенно взял бокал и поднес его к губам, он никогда бы не подумал, что перед ним слепой. Какое-то время они сидели молча у окна, как два старых приятеля, будто никогда и не расставались.
– Итак, тебе известно о герцоге Аберколди? – начал генерал.
– Да, со слов леди Мег.
– Представляю, что она тебе наговорила. – На губах генерала заиграла улыбка, но тут же погасла. Он помрачнел, низко склонив седую голову и опустив плечи. – Поначалу он казался мне милым и приятным молодым человеком. И лишь теперь я понимаю, что все это время он лицемерил и притворялся. Ах, Грегор, какой же легкой добычей оказался Я в когтях этого хищника! Жалость к себе размягчила мой разум: я стал чувствовать себя старым, больным, никчемным. А этот паук умело плел свою паутину из лести и сладких речей, тешил самолюбие старика. И за это я согласился отдать ему свою дочь в жены! Я убедил себя, что действую ей во благо, Что она со временем успокоится и будет меня благодарить. – Он печально покачал головой и продолжил свой рассказ: – Я постоянно думал о том, как устроить судьбу дочери – это Мое единственное, хотя и слабое, оправдание. Я места себе не находил оттого, что она останется одна на свете, когда меня не станет, как отбившаяся от стада овечка в окружении волков. И я убедил себя, что герцог будет для нее заботливым мужем, защитником и даст ей все, чего она так заслуживает. Я всей душой хотел, чтобы она была счастлива и довольна, Грегор. Разве это преступление?
– Нет, сэр, я вас прекрасно понимаю.
– И ты меня не осуждаешь? – с волнением спросил старый генерал.
– За что? Это вполне нормальное желание для отца.
– Но Мег так рассердилась, что не разговаривала со мной целых две недели, – продолжал генерал, его голос задрожал, и лицо омрачилось печалью. – Она рыдала в своей комнате ночи напролет, и это разбивало мне сердце. Поверь, Грегор, я никогда не был строгим и тем более жестоким отцом, никогда ни к чему ее не принуждал. И вот единственный раз, когда я попытался принять волевое решение…
И вдруг Мег уступила. Я понимаю, что она сделала это ради меня и герцог здесь совсем ни при чем. Бедная девочка поняла, что мы с ней оказались в ловушке, и встретила беду лицом к лицу, моя отважная птичка. Через некоторое время мы услышали рассказ Шоны о злодеяниях герцога, и хотя я пытался убедить себя, что это ложь, что я не верю ни единому ее слову… – Он начал с силой бить рукой по ручке кресла в такт каждому слову. – Но… это… оказалось… правдой!
– Шона – очень честная женщина.
– Вот именно. Искренними были не только слова, но даже ее голос. Позже мы узнали, что не только Шона знает правду о герцоге Аберколди. И вот тогда наступила моя очередь рыдать по ночам. Ибо я понял, что подписал дочери смертный приговор, отдав ее в руки убийцы.
– Вы сказали герцогу, что изменили свое решение?
– Конечно, но он и слышать об этом не захотел. Мег тоже недвусмысленно отказала ему в очень резкой манере, но, кажется, его это странным образом привлекает в ней. Он весь во власти какой-то нездоровой страсти. Мег говорит, что, когда они встречаются где-нибудь, он не спускает с нее глаз и следит за каждым движением. Он обезумел, Грегор. Что бы мы с Мег ни говорили, он не откажется от этой свадьбы. Он ведет себя так, будто ничего не случилось и все мы одна счастливая семья. В этом есть что-то противоестественное, страшное.
Рассказ старого генерала потряс Грегора. В голосе старика звучала такая горечь, сожаление, боль разочарования, что капитану Гранту не составило труда понять весь ужас их положения. Но генерал, мучимый раскаянием, еще не осознавал, что их жизни угрожает смертельная опасность. Грегор решил не торопить его – он сам должен это понять. Капитан сделал глоток виски, наслаждаясь разливающимся по телу теплом. Боль в руке почти утихла, и хотя рана еще ныла, это было вполне терпимо.
– Помнишь, Грегор, я спас тебя тогда от рабства на плантациях?
Грегор взглянул на старика, удивившись резкой перемене темы разговора.
– Конечно. И очень вам за это благодарен, сэр.
– Правда? – Взор генерала был устремлен прямо на капитана, как будто пелена спала с его невидящих глаз. – Потом я часто думал об этом, ведь по моей милости ты остался в Шотландии. Что толку от свободы, когда тебе некуда идти, – ты лишь пополнил ряды безземельных лэрдов. Иногда мне кажется, что я помешал тебе начать новую жизнь. Многие из тех, кто попал в Америку, разбогатели, нажили состояния!
Грегор задумался. Генерал Макинтош прав: не раз ему хотелось оказаться где-нибудь очень далеко, даже мысли о смерти посещали его. Но он сумел преодолеть трудности и выжил, чем очень гордился.
– Все, о чем я думал тогда, уже в прошлом, но сейчас я вам действительно очень благодарен. И я бы не сказал, что моя жизнь была невыносимой.
– Должно быть, так и есть. – Генерал вздохнул. – А ты знаешь, я ведь из-за тебя оказался в Глен-Дуи. Ты много рассказывал мне об имении, и вот однажды, оказавшись по делам в этих краях, я почувствовал непреодолимое желание увидать его. Ничего не мог с собой поделать, – Он улыбнулся. – Не буду притворяться, что думал о тебе, Грегор, когда покупал имение. Просто как только я его увидел, сразу же понял, что хочу здесь жить. Лучше, если Глен-Дуи достанется мне, чем какому-нибудь равнодушному дельцу, которого волнует только прибыль, а не судьба землевладения и живущих здесь людей. Ты, наверное, тоже слышал рассказы о том, как бедных фермеров сгоняли с насиженных земель, чтобы превратить их в пастбища для черномордых овец? Но, понимаешь, я влюбился в эту долину. – Грегор попытался заговорить, но генерал жестом остановил его. – Надеюсь, я был хорошим хозяином. Думаю, обязанности владельца земли я исполнял куда лучше, чем роль отца.
– А зачем вам понадобился я?
Вот и прозвучал самый главный вопрос. Генерал медлил с ответом, барабаня пальцами по ручке кресла. Грегор наклонился и накрыл ладонью руку старика, поразившись ее хрупкости. Но то, что он услышал, повергло его в глубокий шок.
– Я хочу, чтобы ты женился на Мег. Обвенчался с ней и дал ей свою фамилию. Это защитит ее от герцога Аберколди. Конечно, он придет в ярость, но больше не сможет делать вид, что все идет так, как он планировал. Ему придется смириться с очевидным фактом. Я очень надеюсь, что с течением времени герцог образумится и оставит нас в покое.
Это неожиданное предложение было удивительно созвучно собственным мыслям Грегора – именно об этом он думал час назад, стоя у камина в голубой гостиной. Обвенчаться с Мег? Жениться на Мег Макинтош? И кем он станет в этом случае? Вновь лэрдом Глен-Дуи?
Кровь бешено стучала в висках, голова кружилась. Лэрд Глен-Дуи. Он вновь обретет дом, вернется навсегда. Или до тех пор, пока герцог Аберколди не снарядит армию, чтобы выкинуть его отсюда. Или убить.
– Грегор?
Генерал пошевелил рукой под его ладонью и крепко сжал ее, вновь возвращая Грегора в полумрак своей комнаты.
