— Пожалуйста, не скрывайте ничего. Что с ним?
— Он работает…
— Я знаю, — скрываю раздражение, закрывая глаза. Мне нужна правда, поэтому запасаюсь терпением. — Паша…
— Денис себя совсем загнал, Изольда Юрьевна. Он приходит домой, чтобы встретиться с сыном и вновь возвращается в офис. Еще немного, и…
— Пусть секретарша сделает ему массаж… — брякаю, не подумав. Стыдно и глупо, но слово вылетело. А я чувствую себя идиоткой. Ревнивой дурой.
— Секретарь, — холодно прерывает меня Соколов. По интонации чувствую, что он обижен моей глупостью и, похоже, жалеет об откровенности. — У Дениса Андреевича мужчина исполняет обязанности секретаря. Девушка не выдержит подобной нагрузки.
С последним словом Паша разворачивается и собирается уходить. Обида и разочарование читаются во взгляде. Заслужила, не спорю. Успеваю ухватить его за рукав прежде, чем мужчина делает шаг в сторону.
— Извините, Павел. Брякнула не подумав. Сказала глупость, — Соколов останавливается и пристально всматривается в мое лицо. — Я вас услышала. У меня есть одна просьба… Только пусть это останется между нами.
Кажется, я сумела удивить собеседника, потому что после короткого размышления Павел кивает и уходит.
— Сделаю, Изольда Юрьевна. Завтра заскочу к вам и передам.
— Спасибо. И можно просто Изольда, — улыбаюсь, выдыхаю.
Денис
Склиф. Тупик. Хреново. Так хреново, что сил нет. Холод каменной стены через позвоночник пробирается в кровь. Люди идут мимо, удивленно смотрят, как я сижу на полу. Похуй. Закрываю глаза и сжимаю руки в кулаки. Хочется выть! Несколько минут назад я был самым счастливым, а сейчас… лучше бы сдох. Моя Иза… Тело помнит ее прикосновения, пальцы горят. Я ведь тоже касался ее волос, лица. Тот поцелуй… Душу за него отдал бы, да только у Беса нет души. Сердце… оно взорвалось в тот миг, когда наши взгляды встретились, а когда я уходил из палаты — остановилось за ненадобностью. Больше не живу. Существую. Мертвый в безжизненном космосе. Люди вокруг — размытые пятна без лиц и имен.
Водитель отчитался, что Иза забрала сына из садика и вернулась домой, а я все еще в Склифе. Ничего не хочу. Бизнес, деньги, понты, цацки, машины, статус. Зачем все? Кому это нужно? Последний взгляд любимой я не забуду никогда. На меня смотрела Льдинка. Он вернулась, а вместе с ней — страх. Ненависть. Боль. И еще раз — ненависть. Адский коктейль, от одной капли которого можно задохнуться. Мне досталось много больше, чем капля, и все — заслуженно. Некого винить, некуда бежать. Все, чего я достиг в сближении с Изой, откатилось назад. Из больницы возвращаюсь в офис.
— Денис, мне очень жаль… Вам лучше на время исчезнуть из поля зрения девушки, чтобы спасти хоть что — то…
Психолог не спешит обнадеживать и утешать. Татьяне позвонил из машины. Пары фраз хватило, чтобы описать ситуацию. Спасать? Да нечего уже спасать, я не слепой, вижу. Все, что месяцами восстанавливалось по крохам, по атомам, сгорело за несколько минут и стало пеплом. Я все проебал. Артем — да, со мной. И на этом — всё.
Пашка Соколов стал таким заботливым, аж тошно. Возится со мной, как со стариком, у которого четвертая стадия онкологии. Поставил на стол стакан с виски и молча вышел из кабинета. Все вокруг говорят шепотом, тихо скользят мимо, словно тени. Я словно на кладбище или на похоронах.
Пью выдержанный односолодовый, как воду, не ощущаю запаха и вкуса. Не берет, не вырубает, не работает. Бутылка в одно лицо — как стакан компота. Из зеркала на меня смотрит нечто серое, мертвое. Хотел заехать к Артему, но написал Изе, что занят. Не хочу пугать парня. Сын не должен видеть меня в таком состоянии. Только он держит на плаву, не дает скатиться в пропасть.
День, ночь и снова день. Сбился со счета, сколько времени прошло со дня аварии. Все слилось в одну черную полосу. Решаю какие — то вопросы, подписываю контракты. Я должен позаботиться о том, чтобы мой ребенок был обеспечен на будущее. Достойное образование, квартира, машина. Артем… и Иза. Она тоже должна быть счастлива, пусть даже без меня. Эти двое — мое всё. На специальный счет перевожу крупную сумму и пишу завещание. Если со мной что случится — нотариус уведомит мою девочку о наследстве. Ничего больше не хочу.
Однажды слышал за стеной какую — то возню. Наверное, мои любимые елку ставят и наряжают. До нового года осталось всего ничего. Вечерами охрана приводит ко мне сына. Сам не хожу, следую совету психолога. Играем, читаем, гуляем. Светлый и радостный мальчик все чувствует, внимательно смотрит прямо в мою душу, рассказывает про маму и садик, про дружка своего закадычного. Лучик света в моей жизни — Артем.
Я почти час хожу вокруг квартала, как бездомный пес. Стены квартиры давят, как крышка гроба, от офиса тошнит. Задыхаюсь в помещении. В кармане вибрирует телефон. Кому я нужен в десять вечера?
«Любимая».
С экрана мне улыбается Иза. Не верю глазам. Рука подрагивает, палец скользит мимо зеленой кнопки. Зачем она звонит? Хочет порвать все отношения? Увезти сына в другой город? С трудом принимаю вызов, сиплю.
— Иза, добрый вечер. Что случилось?
Денис
— Добрый, Денис. Все в порядке. Ты свободен? Можешь зайти?
Я так давно не слышал любимый голос. Соскучился, как бездомный пес, по теплу и ласке.
— Через десять минут буду.
Иза назвала меня по имени. Что происходит? Я… Неужели..? Сердце сходит с ума, разгоняя по телу пламя призрачной надежды, такой хрупкой, нереальной. Возвращаюсь домой, с каждым шагом убыстряюсь, а потом — бегу. Совсем скоро я окажусь на краю пропасти. Взлечу или упаду камнем на дно — зависит не от меня, а от моей девочки. Все в ее руках.
Лифт такой медленный. От этажа до этажа — сто ударов сердца. Десяток шагов по коридору — я у цели. Не успеваю поднять руку, чтобы постучать, как дверь открывается. Иза. Меня. Ждала. Последний шаг, быстрый вдох. Я готов услышать приговор.
Изольда
Кажется, я не видела Дениса целую вечность. Сколько прошло со дня аварии? Три недели? Четыре? Он осунулся, под глазами залегли темные круги, губы плотно сжаты. На висках стало больше серебряных нитей. И глаза… обреченный взгляд человека, поднимающегося на эшафот.
— Входи. Раздевайся. Я хочу с тобой поговорить.
Все происходит как в замедленном видео. Денис скидывает ботинки и дубленку, пристально смотрит мне в глаза. И я пропадаю в этих чернух омутах. Падаю, а затем возвращаюсь… Сегодня у меня есть план, и я не отступлю. Аккуратно беру его руку в свою. Холодная, просто ледяная. Обхватываю двумя ладонями, пытаюсь согреть.
— Идем.
В гостиной останавливаюсь, пытаюсь справиться с собственным волнением. Надо говорить, а в горле пересохло. Руки дрожат, ноги подгибаются. Момент истины настал. Вдвоем мы должны справиться.
— Денис…
— Иза… Повтори мое имя еще раз… пожалуйста, — тихий стон. Просьба, мольба.
— Денис. Дэн. Денис Бессонов. Так? — улыбаюсь, глядя в глаза, освобождаю одну руку, убираю падающую на его глаза прядь волос. Снежинки в темной шевелюре уже растаяли, превратились в алмазные капельки. Мой мужчина такой большой, высокий, сильный.
— Хорошо. Очень хорошо, Иза. Что ты хотела мне сказать?
