– Это правда, – сказал Стэн низким голосом, – клянусь Богом.
– Я верю тебе, – отозвалась Беверли, – после того, что случилось в моем доме, я поверю во что угодно.
Она неожиданно встала, чуть не перевернув свой стул, и подошла к сушилке. Она начала вынимать оттуда тряпки одну за другой и складывать их. Бев стояла, повернувшись к ним спиной, но Бен подозревал, что она плачет. Он хотел подойти к ней, но ему не хватало храбрости.
– Мы должны сказать об этом Биллу, – заявил Эдди, – Билли должен знать, что надо делать.
– Делать? – переспросил Стэн, повернувшись и взглянув на него. – Что ты имеешь в виду под словом «ДЕЛАТЬ»?
Эдди смущенно посмотрел на него:
– Ну...
– Я не хочу ничего делать, – ответил Стэн. Взгляд у него был такой тяжелый и пристальный, что Эдди скорчился на своем стуле. – Я хочу забыть об этом. Вот и все, что я бы хотел сделать.
– Это не легко, – тихо сказала Беверли, обернувшись к нему. Бен был прав: яркое солнце, просвечивавшее сквозь грязные окна прачечной, высветило блестящие полосы слез на ее щеках. – Это касается не только нас. Я слышала Ронни Гроган. И еще.., маленький мальчик.., я думаю, это был малыш Клементе, который исчез на своем трехколесном велосипеде...
– И что? -спросил Стэн вызывающе.
– А если они заберут кого-нибудь еще? – спросила она. – Что если они возьмут еще кого-нибудь из детей?
Его глаза, темно-карие, встретились с ее голубыми, беззвучно вопрошающими: «Что если это произойдет?»
Но Беверли не опустила и не отвела глаз в сторону, и Стэн не выдержал – уронил взгляд вниз... Вот, наверно, почему она плачет, но может быть, забота о других делает ее сильнее?
– Эдди прав, – сказала она, – мы должны рассказать Биллу. А потом, может быть, начальнику полиции.
– Хорошо, – ответил Стэн. Он старался говорить пренебрежительным тоном, но у него не получалось. Голос его звучал устало. – Мертвые дети в водонапорной башне. Кровь, которую могут видеть только дети – не взрослые. Шутники, которые бродят на канале. Воздушные шары, летящие против ветра. Мумии. Прокаженные. У начальника полиции даже задница рассмеется.., и засунет он нас после этого в сумасшедший дом.
– Если мы все пойдем к нему, – заговорил, волнуясь, Бен, – если мы все вместе пойдем...
– Точно, – сказал Стэн, – очень хорошо. Давай, Хейстак, напиши об этом книгу. – Он встал и подошел к окну, руки в карманах, взгляд злой, пристальный и сокрушен. Через минуту он перестал пялиться в окно, сжал плечи, поправил свою чистую рубашку и, Повернувшись к ним, повторил. – Напиши эту чертову книгу!
– Нет, не я, – сказал Бен спокойно, – Билл собирается писать такие книги.
Стэн посмотрел на него удивленный, и остальные тоже посмотрели на него. На лице Бена было такое выражение, словно он неожиданно и сильно шлепнулся.
Бев сложила последнюю тряпицу.
– Птицы, – сказал Эдди.
– Что? – спросили в один голос Бев и Бен.
Эдди смотрел на Стэна.
– Ты выбрался оттуда благодаря тому, что произносил вслух названия птиц.
– Может быть, – с неохотой сказал Стэн, – А может быть, дверь присосало, а потом она освободилась.
– Без твоей помощи? – спросил Бен.
Стэн пожал плечами. Это не был жест раздражения, просто он действительно не знал.
– Я думаю, причина в том, что ты произносил названия птиц, – сказал Эдди, – но почему? В кинофильмах держатся за крест...
– Или читают Лорда Плейера... – добавил Бен.
– Или двадцать третий Псалом, – проронила Беверли.
– Я знаю двадцать третий Псалом, – зло сказал Стэн, – но я не думаю, что это годится для мертвецов. Я еврей, вы забыли?
Они отвели глаза, смутившись то ли от того, что он уродился евреем, то ли от того, что они позабыли об этом.
– Птицы, – снова сказал Эдди. – Господи!
Он снова виновато посмотрел на Стэна, но Стэн глядел уныло через улицу на Гидро Бангор-офис.
– Билл должен знать, что нужно делать, – неожиданно заявил Бен, словно соглашаясь с Бев и Эдди. – Спорю на что угодно. Спорю на любую сумму денег.
– О'кей. Мы можем рассказать Биллу об этом, если вы хотите, – сказал Стэн серьезно, глядя на всех. – Но есть одна вещь, которая меня останавливает. Вы можете называть меня желторотым птенцом. Меня это не волнует. Я не птенец. Но некоторые вещи в водонапорной башне...
– Только сумасшедшие не боятся подобных вещей, Стэн, – мягко сказала Беверли.
– Да, я был напуган, но дело не в этом, – горячо ответил Стэн, – и вовсе не по этой причине я рассказал вам обо всем-. Разве вы не понимаете...
Они выжидательно смотрели на него, в их глазах были волнение и надежда. Но Стэн обнаружил, что не может объяснить, что он чувствует. Не может подобрать слова. Его ощущения словно были замурованы внутри него, почти душили его, но он не мог выразить их словами. Каким бы он ни был уверенным, он оставался всего лишь одиннадцатилетним мальчиком, который заканчивает четвертый класс.
Он хотел сказать им: то, что он чувствует – похуже страха. Можно испугаться, например, что машина собьет тебя, когда ты едешь на велосипеде, можно испугаться вакцины Солка, если заболеешь полиомиелитом. Можно испугаться этого сумасшедшего Хрущева, или того, что тонешь, кувыркнувшись в воде через голову. Можно испугаться всего этого и продолжать функционировать.
