Он встал и посмотрел на себя в зеркало снова. Он увидел мужчину среднего возраста, одетого в одежду ребенка.
Ты выглядишь смешно.
А какой ребенок не выглядит смешно?
Но ты не ребенок. Оставь это!
– Давайте потанцуем немного рок-н-ролл, – мягко сказал Билл и вышел из комнаты.
2
В снах, которые он видел последние несколько лет, он всегда покидает Дерри один на закате. Город пуст, все уехали. Теологическая семинария и дома викторианского стиля на Западном Бродвее мрачно чернеют под синим небом. А когда-то на закатном солнце ты всегда приезжал в один из них.
Он может слышать звуки футбольных мячей, стучащих по бетону. Еще один звук – это вода, гудящая в канализационных трубах.
3
Он покатил Сильвера по дороге, поставил его на стоянку и снова проверил шины. Передняя была в норме, но задняя немного спустила. Он достал велосипедный насос, который купил Майк, и подкачал немного заднее колесо. Когда он положил насос назад, он проверил игральные карты и зажимы. Колеса на велосипеде опять производили тот звук автоматической очереди, которым Билл наслаждался, когда был ребенком. Отлично.
Ты сошел с ума.
Может быть. Посмотрим.
Он снова зашел в гараж Майка, взял масленку и промазал цепь и зубчатое колесо. Потом встал, посмотрел на Сильвера и нажал на грушу сигнальной трубы; она негромко загудела. Звук был хорошим. Он кивнул и пошел в дом
4
И он снова видел все эти места нетронутыми, какими они были в те дни: неуклюжий кирпичный блок начальной школы Дерри, Мост Поцелуев, исписанный инициалами старшеклассников, готовых взорвать мир своей страстью, которые, повзрослев, становились страховыми агентами и продавцами автомобилей, и официантками, и парикмахерами; он видел статую Поля Баньяна на фоне кровавого заката и поникший белый забор, отделяющий Канзас-стрит от Барренса. Он видел их такими, какими они были и будут в какой-то части его мозга.., и сердце его разрывалось от любви и печали.
Уходим, уходим из Дерри, – думал он. -Мы покидаем Дерри, и если это рассказ, то это будут последние шесть страниц; готовься пролистнуть их, поставить на полку и забыть.
Солнце садится, и слышны только звуки футбольного мяча да льющейся воды в канализации. Пора.
«Охотники за долларами» сменились «Колесом фортуны». Одра пассивно сидела перед телевизором, глаза ее не отрывались от экрана. Ее поведение не изменилось, когда Билл выключил телевизор.
– Одра, – сказал он, подходя к ней и беря за руку. – Пошли.
Она не шелохнулась. Ее рука лежала в его. Теплый воск. Билл поднял ее вторую руку с подлокотника кресла Майка и опустил на ее колено. Он одевал ее в это утро дольше, чем одевался сам, на ней были джинсы «Левис» и голубая кофточка. Она бы выглядела очень хорошо, если бы не бессмысленный взгляд ее широко открытых глаз.
– Пошли, – повторил он и провел ее через дверь кухни Майка. Она шла сама.., хотя, наверное, упала бы с верхней ступеньки крыльца прямо в грязь, если бы Билл не обнял ее рукой за талию и не свел вниз со ступенек. Он повел ее к тому месту, где стоял на тормозе Сильвер. Стоял яркий солнечный день. Одра остановилась около велосипеда, безразлично глядя на стену гаража Майка.
– Пойдем, Одра.
Она не двигалась. Билл терпеливо поднял ее длинные ноги и поставил на ободья багажника Сильвера. Наконец она встала, багажник был у нее между ног, но она не садилась на него. Билл нажал слегка ей на голову, и Одра села.
Он сел на седло и отпустил тормоз. Приготовился взять руки Одры и обнять ими себя за талию, но прежде чем он успел сделать это, они обхватили его по собственной инициативе, как маленькие испуганные мышки.
Он посмотрел вниз на руки, и сердце его забилось быстрее. Это было первое независимое действие, которое Одра сделала за целую неделю, насколько он знал, конечно.., первое независимое движение с тех пор, как Это случилось.., что бы это ни было.
– Одра?
Нет ответа. Он хотел повернуть голову и посмотреть на нее, но не смог сделать это. Были только руки вокруг его талии, на ногтях еще остались следы от старого маникюра, следы красного лака, который был нанесен яркой, живой, талантливой женщиной в маленьком английском городке.
– Мы собираемся покататься, – сказал Билл и начал нажимать на педали, двигаясь в сторону Палмер-Лейна, прислушиваясь к шуршанию гравия под колесами. – Я хочу, чтобы ты держалась хорошенько, Одра. Я думаю... Я думаю, что смогу поехать побыстрее.
Если не потеряю штаны.
Он думал о мальчике, которого он встретил раньше, когда был в Дерри, когда Это все еще происходило.
"Нельзябыть осторожным на доске", -сказал тогда мальчик. Более правильных слов нельзя придумать, парень.
– Одра, ты готова?
Нет ответа. Не стала ли она крепче держаться за талию? Возможно просто желаемое принимается за действительное.
Он доехал до конца дороги и посмотрел направо. Палмер-Лейн упиралась в Аппер-Мейн-стрит, где левый поворот направит его на гору, ведущую на окраину города. Вниз по горе. Набрать скорость. Он почувствовал дрожь, когда представил себе эту дорогу (старые кости ломаются легче, Билли-бой), как он летит по ней – мысль промелькнула очень быстро и исчезла. Но... Но она пугала, не правда ли? Нет. Это было также и желание.., то самое чувство, что охватило его, когда он увидел мальчика со скейтбордом под мышкой. Желание быстро мчаться, чувствовать ветер гонки за спиной, если даже не знаешь, гонишься ты или убегаешь, – просто двигаться, лететь.
Тревога и желание. Вся разница между тревогой и желанием – разница между взрослым, считающим деньги, и ребенком, который просто берет их и идет, например, в кино. А между этим весь мир. Не такая уж большая разница. Ведь есть же и другие дети. Так чувствуешь себя, когда сопровождающий автомобиль приближается к отметке первого участка, откуда действительно начинается гонка.
Тревога и желание. То, что ты хочешь, и то, что ты боишься попробовать. Место, где ты был и куда хочешь попасть. Что-то из рок-н-ролла, из песен о том, что ты хочешь: девушку, автомобиль, место, где ты хочешь остановиться и жить. О Господи, помоги вынести это! На мгновение Билл закрыл глаза, чувствуя мягкий мертвый вес своей жены за собой, чувствуя, что гора где-то впереди, чувствуя свое собственное сердце внутри.
Будь смелым, будь честным, надо выстоять.
Он начал нажимать на педали сильнее.
– Не хочешь немного потанцевать рок-н-ролл. Одра? Нет ответа. Но так и должно быть. Он был готов.
– Тогда держись!
