– Нет.., а ты?
– Я почти... Я почти вспомнил! – Ричи был и сконфужен и испуган.
– И ты говоришь, это не дьявольские вещи? – спросил Эдди Майка. – Он уставился на шрамы, как загипнотизированный. – Это что же, явление.., естественного порядка?
– Это не то явление естественного порядка, которое мы понимаем и прощаем, – сказал Майк, застегивая свою рубашку. – И я не вижу причин исходить из иной посылки, чем та, которую мы в самом деле понимаем: что Оно убивает, убивает детей, и что это ужасно. Билл понял это прежде, чем кто-либо из нас. Ты помнишь, Билл?
– Я помню, что я хотел убить это Оно, – сказал Билл, в первый раз услышав, что это местоимение обрело (и, наверное, навсегда) значение имени в его собственных устах. – Но у меня никогда не было такой широты охвата предмета, вы, надеюсь, понимаете, что я имею в виду. – Я просто хотел убить Оно, потому что Оно убило Джорджа.
– А ты и до сих пор этого хочешь?
Билл старательно обдумывал свой ответ. Он посмотрел на свои сложенные на столе руки и вспомнил Джорджа в его желтом дождевике, веселого, с бумажной лодкой, покрытой тонким слоем парафина. Он взглянул на Майка.
– Ббболыпе, чем когда либо.
Майк кивнул, как будто только этого и ожидал.
– Оно оставило свои знаки на нас. Оно избрало нас объектами приложения своей воли, так же как весь наш город, изо дня в день даже во время тех длинных периодов, когда Оно спит или находится в спячке, или что-то там еще делает в промежутках между.., между более деятельными периодами. Но если Оно каким-то определенным образом распространило на нас свою волю, то и мы тоже воздействовали своей волей на Оно. Мы остановили Оно, прежде чем Оно что-то успело сделать с нами, – я знаю это точно. Ослабили ли мы Оно? Причинили ему боль? Не убили ли мы Оно? Я думаю, мы так близко подошли к этому, что устранились, думая, что уже свершили это.
– Но ты тоже не помнишь эту часть? Да? – спросил Бен.
– Нет. Я могу вспомнить все до 15 августа 1958 года, почти все. Но с 15 августа до 4 сентября, когда начались занятия в школе, – все в плотной завесе тумана. Но это не туманная дымка, а полное отсутствие памяти. За одним исключением: мне кажется, я помню, как Билл кричал о чем-то, называя это мертвые огни.
Рука Билла конвульсивно дернулась. Он сбил одну из пустых пивных бутылок, и бутылка разбилась об пол, как бомба.
– Ты не порезался? – спросила Беверли. Она привстала.
– Нет, – сказал он. Голос у него был сухой и хриплый. Руки покрылись гусиной кожей. Казалось, он ощущал свои скулы (мертвые огни)и это впивалось в кожу лица, как острые кнопки.
– Я подберу...
– Нет, сиди. – Он хотел посмотреть на нее и не мог. Он не мог отвести глаз от Майка.
– Ты помнишь мертвые огоньки, Билл, – мягко спросил Майк.
– Нет, – сказал Билл так, будто дантист переборщил с новокаином.
– Ты вспомнишь.
– Ради Бога, не надо.
– Все равно ты вспомнишь, – сказал Майк. – Но не сейчас... Я тоже. А кто-нибудь из вас?
Один за другим они отрицательно покачали головами.
– Но мы же сделали что-то, – спокойно сказал Майк. – В каком-то месте мы смогли применить свою групповую волю. По какому-то вопросу мы достигли определенного понимания, сознательно или бессознательно. – Он взволнованно зашевелился. – Боже, если бы Стэн был здесь. Я чувствую, что Стэн с его логичным мышлением, мог бы что-нибудь придумать.
– Не исключено, – сказала Беверли. – Может быть, поэтому он убил себя? Может быть, он подумал, что если это что-то сверхъестественное, то не подействует на взрослых.
– Я думаю, что подействовало бы, – сказал Майк. – Потому что у нас, шестерых, есть нечто общее. Может быть, кто-нибудь из вас понял, что это?
Билл открыл было рот, но тут же закрыл его.
– Продолжай, – сказал Майк, – ты знаешь, по лицу вижу.
– Я не уверен, – ответил Билл, – но может быть, что все мы бездетны?
– Да, – сказал Майк, – то самое.
– Господи Иисусе, Святые Угодники! – возмущенно заговорил Эдди. – Что общего может быть у этого с ценами на бобы в Перу? Кто внушил тебе, что все на земле хотят иметь детей? Что за чушь ты говоришь?!
– А у вас с женой есть дети? – спросил Майк.
– Если ты следишь за каждым нашим шагом, как ты говорил, какого черта ты спрашиваешь?
– А вы пытались их иметь?
– Мы не пользовались предохранительными средствами, если ты намекаешь на это. – Эдди говорил это с достоинством, но щеки его пылали. – Так получилось, что моя жена немного.., о, черт, она слишком толстая. Мы ходили к врачу, и она сказала, что моя жена никогда не сможет иметь детей, если не похудеет. Что ж мы из-за этого преступники?
– Не волнуйся, Эдс! – успокаивающе произнес Ричи, подавшись к нему.
– Не зови меня Эдс, может быть, ты еще осмелишься ущипнуть меня за щеку? – закричал Эдди, повернувшись к Ричи. – Ты знаешь, я это ненавижу, я всегда это ненавидел.
Ричи умолк.
– Беверли, – спросил Майк, – а что у тебя с Томом?
– Нет детей, – сказала она. – Тоже никак не предохранялись. Том хочет ребенка.., я тоже, конечно, – добавила она торопливо, обводя глазами всех. Билл подумал, что ее глаза слишком блестят, почти как у актрисы, давшей хорошее представление. – Но пока что – ничего.
