И я вернулась в фазу воспоминаний.
Это продолжалось часами.
Это держало меня в плену.
Поворот, поворот, поворот, пока карусель, наконец, не остановилась.
Только звук дверного звонка заставил ее остановиться.
И я открыла глаза.
Он снова зазвонил.
А потом снова.
Я почувствовала, как на моих запястьях ослабли цепи. Подо мной треснул цемент, спина оторвалась от стены, и я смогла подняться.
Встала на колени.
Впилась ногтями в дерево.
Поднялась на ноги.
Звон продолжался, ничуть не замедляясь.
Теперь я слышала только его.
Сминая ковер пальцами ног, я двинулась по спальне.
Я прижалась носом к стеклу, и мое лицо обжег идущий из окна холод.
Посмотрела на тротуар.
Дождя больше не было.
И это заставило меня прислушаться.
И я услышала, как между ударами пальцем по звонку Роуз сказала: «Аликс, открой дверь».
«Моя Роуз».
Она здесь.
Это она была причиной всех этих звонков.
И судя по звуковому сигналу, который, как я предполагала, исходили от моего валявшегося где-то здесь мобильного, я получила сообщения на голосовую почту.
Я открыла окно, подняла его и сказала:
— Я сейчас спущусь.
Я вернулась в гардеробную, чтобы переодеться.
Надетая на мне одежда казалась очень мокрой.
И от нее пахло мочой.
Я не помнила, когда это произошло.
Я этого не хотела.
Накинув свитер, чистые штаны для йоги и надев кроссовки, я поспешила вниз.
Добравшись до кухни, я перекинула через плечо сумочку, а в прихожей достала из вазы ключи. Открыв входную дверь, я втиснулась всем телом в небольшое пространство, в котором не было Роуз, а затем закрыла ее за собой.
Роуз прошлась по мне взглядом так, будто проверяла, нет ли у меня на теле ран.
— Я звоню в дверь уже десять минут, — она спустилась на третью ступеньку, так что мы стояли не слишком близко.
— Я не слышала.
Беспокойство на ее лице усилилось.
— Аликс, я звоню тебе последние двенадцать часов.
— Телефон я тоже не слышала.
Я посмотрела поверх ее головы на улицу.
