Клодия онемела. Она прекрасно поняла, куда и зачем приглашает ее собеседник. Есть ли смысл отрицать это и отказываться?
– Может быть, ключ прячут на притолоке, под крыльцом или еще где-нибудь, где его легко найти, – предположила она.
Его лица она по-прежнему не видела, но на миг уловила блеск зубов.
– Чем гадать, проще сходить и узнать, – добавила она, решительно кутаясь в шаль.
– Вы уверены? – негромко переспросил он.
– Да.
На этот раз вместо того, чтобы согнуть локоть и предложить ей, Джозеф взял ее за руку, их пальцы сплелись. Приподняв фонарь, он освещал путь. На другом берегу, где деревья росли гуще, фонарь пришелся особенно кстати. Общими усилиями Джозеф и Клодия отыскали неприметную тропу, по которой шли вчера, и она вывела их к лесной хижине.
Дверь оказалась незапертой.
Вчера Клодия не обратила внимания, что в хижине есть камин, возле которого приготовлены поленья. На столе обнаружились стопка книг, огниво и лампа. На кресле-качалке лежало одеяло. К стене была придвинута узкая койка, на которой вчера они нашли Лиззи.
Сегодня единственная комната выглядела уютнее и приветливее. Джозеф поставил фонарь на стол, взял огниво и развел в камине огонь. Клодия медленно покачивалась в кресле, придерживая шаль и наблюдая за Джозефом. Предстоящее наполняло ее предвкушением. Весь день ее груди, бедра и лоно напоминали о вчерашней любви.
Скоро все повторится.
Какой чудесной могла бы стать супружеская жизнь…
Клодия откинула голову на спинку кресла.
Огонь разгорелся, Джозеф встал и обернулся к ней. При свете фонаря его глаза казались ярко-синими, волосы – почти черными, черты лица – скульптурными. Поставив ногу на полоз качалки, он остановил ее движение, положил обе руки на подлокотники, склонился над Клодией и поцеловал ее в приоткрытый рот.
– Клодия, – проговорил он, оторвавшись от ее губ, – я хочу, чтобы ты знала: ты прекрасна. Ты разуверилась в своей привлекательности – потому что обстоятельства однажды вынудили слабого мужчину расстаться с тобой, потому что тебе уже за тридцать, ты не замужем и преподаешь в школе. Ты думаешь, что уже утратила притягательность для противоположного пола. Наверное, ты успела убедить себя, что вчерашние события произошли только потому, что я не рассчитывал получить свободу и продолжить наши отношения. Так вот: ты ошибаешься. Знай, что твоя красота несравненна, но в первую очередь потому, что ты прожила более тридцати лет и многого достигла. Поверь, будь ты значительно моложе, в моих глазах ты не стала бы привлекательнее. И еще я хочу, чтобы ты знала: меня неудержимо влечет к тебе.
Клодия смотрела на него во все глаза.
– Влечет вот так!.. – Он взял ее руку и приложил к выпуклости под своими панталонами.
С ее губ сорвался тихий возглас.
– Неудержимо, – повторил он.
Ее ладонь упала на колени. Джозеф дотянулся до ее головы и одну за другой вынул все шпильки из волос.
Клодия ощутила мимолетный испуг: как она будет приводить прическу в порядок, если у нее нет ни зеркала, ни щетки? Но об этом можно подумать потом.
– Это преступление, – заявил Джозеф, распуская ее волосы густыми волнами по плечам, – безжалостно прятать такие волосы! – Он взял ее за руки и помог встать. – Нет, ты не женщина моей мечты – в этом ты совершенно права. О тебе я не смел и мечтать, Клодия. Ты неповторима. Я благоговею, я преклоняюсь перед тобой.
Она настороженно вгляделась в его глаза, надеясь уловить иронию или по крайней мере юмор, но не заметила ни того ни другого. Внезапно перед глазами все расплылось и затуманилось. Она поспешно сморгнула слезы. Он наклонился и слизнул их, потом притянул ее к себе и крепко поцеловал.
«Я красивая», – твердила она себе, пока они медленно раздевали друг друга, часто делая паузы, чтобы обменяться ласками или слиться в объятиях. «Я красивая». Она провела ладонями по его крепким мышцам и редкой поросли на груди, предварительно сняв с него фрак и жилет, искусно повязанный шейный платок и рубашку. Ответив ей такими же ласками, он подхватил снизу ее груди, обвел большими пальцами соски, наклонил голову и поочередно вобрал их в рот, отчего острое желание пронзило ее насквозь.
Как ни странно, Клодия не чувствовала смущения или стыда. Она помнила, что красива.
И желанна.
Последние сомнения в этом улетучились, когда она сняла с него шелковые панталоны и чулки.
Да, она желанна.
Но красива из них двоих не только она.
Она обвила руками его шею, прижалась к нему всем телом, нашла губами его губы. Вторжение его языка вызвало у нее томительный вздох. Джозеф прав: бывают минуты, совершенство которых бесспорно, несмотря на то что они оба изнывают от вожделения, похожего на пытку.
– Пожалуй, кровать нам пригодится, – заметил Джозеф, отстраняясь с улыбкой. – На ней будет удобнее, чем вчера вечером на земле.
– Но меньше места, – возразила она.
– Если бы мы собирались спать на ней – да, – согласился он с такой улыбкой, что у Клодии от волнения сами собой поджались пальцы ног. – Но спать мы не будем, верно? А для остальных целей кровать достаточно широка.
Он откинул одеяло, она улеглась на простыни и протянула к нему руки.
– Иди ко мне, – позвала она.
Он лег сверху, между ее раздвинутых ног. Оба были готовы к продолжению, он целовал ее и бормотал на ухо нежные слова, она отвечала на поцелуи и перебирала его густые волосы. Потом он приподнял ее, подложил снизу ладони, она приподнялась и впустила его в себя.
Его размеры ошеломили ее. С медленным вздохом она сменила позу, облегчая ему проникновения, и сжала внутренние мышцы. Ей подумалось, что более приятные ощущения просто невозможны.
Но совсем скоро выяснилось, что она ошиблась. Он отстранился и снова проник в самую глубину, и повторял то же самое, пока она не уловила ритм и не начала подстраиваться к нему, наслаждаясь остротой ощущений этого совокупления. Невозможно было придумать ничего чудеснее первых минут сдержанного удовольствия и последующего настойчивого стремления к вершине страсти.
Они взошли на нее одновременно, в один и тот же миг. Она открылась излияниям любви, блаженствовала и дарила блаженство в равной мере – и обнаружила, что это и есть лучшее, ни с чем не сравнимое ощущение, выходящее за рамки разумных объяснений, непередаваемое словами.
Она прекрасна. Она желанна. И в конечном итоге…
