Около полуночи Катлин сбавила скорость, чтобы пропустить ехавший сзади автомобиль. Но его водитель вдруг замигал огнями, засигналил. Катлин не реагировала. Тогда он вплотную подъехал сбоку к ее бело-малиновому «универсалу» 1957 года выпуска и заорал, что у нее отваливается левое заднее колесо.

Катлин очень не хотелось останавливаться на пустом шоссе, рядом с совершенно незнакомым человеком. Она была на восьмом месяце беременности.

— Дорога двухполосная, — вспоминала она. — Он мигал, дудел и орал. Вообще-то моя машина — настоящий металлолом, от нее всего можно было ожидать. Но я все же не остановилась там, решила дотянуть до «пятерки».

Катрин съехала на обочину лишь в самом конце Мэйз-роуд, возле «интерстейт» № 5.

Доброжелатель остановился сзади. Вышел из кабины, держа в левой руке ключ и указывая на ее машину.

— Очень аккуратный мужчина, чисто выбритый. Около тридцати лет. Солидного вида. Я подумала, может, из техобслуживания или вроде того…

— У вас левое заднее колесо вихляет, — спокойно сказал незнакомец, пригнувшись и вглядываясь в салон ее машины. — Я подтяну гайки, если позволите.

Катлин поплотнее прикрыла дочь одеялом и высунулась в окно. А приятного вида незнакомец заверил ее:

— Не беспокойтесь, я все сделаю.

Катлин слышала, как мужчина возится с колесом, но что именно он там делает, она разглядеть не смогла.

Через некоторое время он выпрямился и подошел к ней.

— Ну, теперь все в порядке.

С этими словами незнакомец помахал ей рукой, вернулся к своему автомобилю и, обогнув машину Катлин, вырулил на дорогу.

Катлин не успела отъехать и десятка ярдов, как злополучное колесо отвалилось и укатилось в чахлую придорожную траву. Она выключила мотор и, не вынимая ключа зажигания, вышла из автомобиля, чтобы посмотреть, в чем дело. Незнакомец тем временем осадил свой «шевроле» почти до переднего бампера машины Катлин, вышел и направился к ней. При свете фар своего автомобиля женщина впервые его толком разглядела.

— Да, дело оказалось серьезнее, чем я ожидал, — произнес он с озабоченным видом. — Я подброшу вас до станции техобслуживания.

В четверти мили сияли огни станции «АРКО». Это вполне устраивало Катлин, потому что наличных у нее с собой не было, только кредитная карточка.

— Садитесь, не беспокойтесь, — настаивал незнакомец. — Это меня нисколько не затруднит.

— Ни за что бы не села, если бы знала, что он Зодиак, — сокрушалась впоследствии Катлин. — Тоже попутчик выискался…

Однако она взяла на руки Дженнифер и уселась в машину незнакомца. Тут она заметила включенные огни своего автомобиля и вспомнила, что оставила ключи зажигания. Мужчина улыбнулся, вышел, вернулся, выключил габариты и как бы автоматически засунул ключи к себе в карман. Машина двинулась — но не на станцию техобслуживания.

— Сначала я ничего не сказала. Но когда он и вторую проскочил, у меня поджилки задрожали. Он молчал, и я молчала. Он все ехал и ехал. Свернул на проселок к каким-то фермам. Прижмется к обочине — и снова на дорогу. И так несколько раз. Куртка у него расстегнута была, под ней рубашка белела. Луна светила. Катлин подумала, что мужик сейчас начнет к ней приставать.

— Вы всегда людям таким манером помогаете? — нарушила она, наконец, молчание.

— Когда все проходит, люди уже больше не нуждаются ни в чьей помощи, — ответил он, оглядывая придорожный ландшафт.

Голос его изменился. Катлин молчала, всматривалась в мелькавшие по сторонам деревья и редкие огоньки ферм. Прошло полчаса, прежде чем мужчина продолжил:

— Вы знаете, что должны умереть. Вы знаете, что я вас убью.

Катлин с ужасом вспоминает, что произошло дальше:

— Потом он сказал: «Ребенка я выкину». Я чуть не обсикалась с перепугу. Что делать? Что делать? А он все едет себе и едет. Часа два-три так катался. И все повторял: «Вы знаете, что должны умереть». Или: «Вы знаете, что я вас убью».

И Катлин ему верила.

— Глаза у него чокнутые были.

У нее кружилась голова. Слепили блики от его начищенных до зеркального блеска ботинок.

— Вроде бы такие ботинки у моряков. Военный, что ли? И прическа военная. Волосы темные. Очки на резинке, чтоб не падали. На морде шрамы какие-то от прыщей. Лицо самое обычное. Нос не мал, лоб не велик. Да и сам невелик. Короче, парень не ахти, замухрыжка.

Рост самой Катлин — пять футов девять дюймов.

— Но мужик на все сто стебанутый. Глаза ненормальные. Вряд ли соображал, что делает.

Полная луна освещала светлые волосы и серые глаза Катлин, впитывавшие все, что они подмечали.

Машина старая, двухдверная, светлая: номера старые калифорнийские, черно-желтые. А внутри — сам черт ногу сломит. Книжки, бумажки какие-то, шмотки разбросаны… даже перед ветровым стеклом валяются две губки для мытья посуды, красная и зеленая. Домашние причиндалы в машине — зачем? Рядом с губками фонарик на четыре батарейки с резиновой петлей.

Между сиденьями авиационного типа торчит автоматическая коробка передач, на ней прикуриватель и пепельница.

— Пепельница не приклеенная, часть кожуха…. А он все бормочет. Ноль эмоций. Ни злости в голосе, ни юмора. Бубнит как заведенный. Четко так слова выговаривает. Я не могла больше. Решила, как только он скорость скинет — прыгну. Он часто сворачивал, и каждый раз чуть не останавливался.

И вдруг мотор заглох. Это случилось на крутом въезде на шоссе. Катлин прижала к себе дочку, выпрыгнула из машины и понеслась через дорогу. Нырнула в канаву. За канавой — поле с высокой травой, виноградники… Катлин затаилась там, навалилась на ребенка, чтобы не выдать себя детским писком. Сердце бешено колотилось.

— Этот вышел с фонариком. Крикнул. Позвал. Вернись, мол. Кузнечики стрекочут. И тут вдруг этот грузовичок! Водитель тормознул, выскочил и орет: «Какого черта ты тут по дороге шляешься?» А этот сразу — прыг в свою машину и смылся.

Водитель грузовика направился к Катлин, но она к тому времени уже впала в настоящую панику.

— Еще один мужчина! И я дунула от него. Пришлось дождаться, пока не подъехала женщина. Она высадила меня в этом вшивом городишке перед постом полиции. Там сидел один коп, пожилой такой, сержант. Я ему рассказала, и он аж с лица спал. Такое у них не часто случается. Вытащил кучу бумажек, стал записывать.

Разговаривая с полицейским, Катлин рыскала глазами по сторонам. Увидев на стене листовки с портретами объявленных в розыск преступников, женщина воскликнула:

— Бог мой! Да вот же он!

Ее рука вытянулась в направлении фоторобота убийцы Стайна. В направлении портрета Зодиака.

— Сержант чуть в штаны не наложил. Он сразу захотел от меня поскорее избавиться, чтоб не дай бог Зодиак не вернулся и не уделал нас обоих. Он запер свою будку и заставил владельца кафе открыть лавочку и впустить нас. Ох и разозлилась я тогда. А еще я ему объяснила, где моя машина. Возле «АРКО». Он сообщил своим, шерифу. Те съездили, но машину не нашли. Потом уже обнаружили на боковой дороге, выгоревшую.

Чтобы отогнать автомобиль Катлин на Берд-роуд возле 132-го шоссе, аккуратному незнакомцу пришлось найти колесо и привинтить его на место.

— Дотла выгорела. Я съездила посмотреть, потому что в ней детские вещи были. Ничего не осталось. Как корова языком слизала.

Вскоре после этого случая Тоски послал Катлин ряд портретов подозреваемых в возрасте от двадцати восьми до сорока пяти лет. Я спросил ее об этом.

— Да, было дело. Меня таскали к шерифу округа Станислос. Нет, тот был моложе, другой. Я бы его сразу узнала.

Если учесть, что попытка убийства Катлин и ее ребенка была предпринята ночью, в выходной, во время полнолуния, что преступник был «военно-морского обличья» и в очках, а также что он говорил монотонным, бесцветным голосом, напрашивается вывод, что женщина чудом вырвалась из лап Зодиака.

Она видела его совсем близко, и при этом гораздо дольше, чем любая из его жертв.