Видно, торговец испытывает такую горечь, что говорит ужасно глупо, а всё, что ему не удаётся сказать, можно прочесть на его измученном лице. Трудно, вероятно, приходится торговцу из мелочной лавочки; он думает, что он прав, но не может убедить в этом Сегельфосс и деревни. У каждого своё, он тоже человек.
И вдруг, прежде чем уйти, он объявляет, что снизил цены на зелёное мыло и на американское сало.
Август глядит на часы и отправляется домой. Совершенно случайно он замечает в конце улицы жену доктора. Она делала закупки.
Август высоко поднимает шляпу, и вот она тоже замечает его и несколько раз кивает ему в ответ. Маленькая фру Эстер, теперь она устроила всё так, как ей хотелось! Ещё бы, почему же не иметь ей маленькую дочку!
Август не спал всю ночь, хорошо бы было вздремнуть после обеда, но для этого у него нет времени: ему нужно подняться к пастухам и помочь им перегнать стадо на Овечью гору, так как завтра Михайлов день. Он торопливо съедает обед, смотрит на часы и видит, что пора трогаться в путь. На дворе появляется консул, он возвращается из коптильни, здоровается. Августу не удаётся только поклониться и пройти мимо.
Консул говорит:
— Мои дамы сказали мне, что вы мастерили что-то сегодня утром в коптильне, и мне захотелось посмотреть, что вы сделали!
— Я только заменил кусок половицы, — сказал Август.
— Замечательно! Вы всё чините и убираете, я очень вам благодарен. Послушайте, На-все-руки, что вы думаете относительно пристройки для банка, — я, право, не знаю, будет немного дороже, но по-моему, нужно сложить её из камня.
Август просиял от удовольствия:
— Совершенно верно!
— Значит, вся пристройка будет из камня, — говорит консул и слегка важничает. — Я обдумал. Сейчас расход будет несколько больше, но здание прочнее, и прежде всего — так безопаснее. Ведь это же будет банк!
Августу сразу не терпится начать:
— Парни завтра поставят загородку. Им остаётся только подвести фундамент под сарай аптекаря, и они могут приняться за банк.
— Отлично! Но ведь нельзя же строить поздней осенью?
— Отчего — нет? — отвечает Август. — Мы построим дом этой осенью. А если будет мороз, так мы употребим соль.
— Соль?
— Да. Соль — в воду.
— Всё-то вы знаете! — восклицает консул.
— Мне приходилось делать и то и другое, — говорит Август. — Я складывал большие молы и пакгаузы и построил по крайней мере три церкви.
Консул, вероятно, испугался, что Август увлечётся воспоминаниями, и сказал:
— Но я задерживаю вас, На-все-руки. Кстати, вы ведь не спали сегодня? Вы, вероятно, здорово устали за эту ночь. Ведь это вы нашли тело.
— Нет, сам почтмейстер был со мной.
Консул качает головой:
— Чрезвычайно горестное событие!
— Да, — соглашается Август. — Но мне пришлось пережить два или три землетрясения, и во время одного землетрясения образовалась трещина, поглотившая три тысячи человек.
Консул, вероятно, опять испугался, что Август будет продолжать, он спросил:
— Куда вы собрались, На-все-руки?
— На гору, к своим овцам. Они пасутся сейчас по эту сторону озера, но мне надо перегнать их обратно на Овечью гору, потому что завтра я буду их раздавать.
— Будете раздавать? — с отсутствующим видом спрашивает консул.
— Да, на зимний корм.
Консул хотел, вероятно, попросить своего мастера на все руки о чём-то, но теперь он только глядит на часы и говорит:
— Я сговорился со своим английским другом, что приеду за ним на автомобиле в пять часов.
Август находит, что не годится консулу самому ехать за лордом.
— Да, но мы сговорились. Не забудьте, На-все-руки, спустите флаг, когда вернётесь вечером.
— Будет сделано...
Август торопливо подымается по дороге. Он встречает рабочих, которые идут вниз:
— Мы кончили, староста, — говорят они.
— Давно бы пора, — отвечает староста. — Завтра будем ставить загородку, — предупреждает он и проходит мимо.
У охотничьего домика Август сворачивает налево и идёт вдоль озера. Кто знает, может быть, ему ещё долго придётся шагать, прежде чем он встретит пастухов: озеро велико. Он идёт ещё некоторое время и потом кричит. Ему отвечают откуда-то не очень издалека. Так, значит, добрые пастыри, Иёрн и Вальборг ещё не гонят стадо обратно вдоль озера. Но в таком случае нужно это сделать немедленно, потому что овец нельзя гнать слишком быстро, — их нужно пасти и совсем тихонько направлять в сторону Овечьей горы, чтобы они были там к завтрашнему дню.
