Доктор спросил, чей багор, и старый ненец с неподвижным лицом, глубоко изрезанным морщинами, как на деревянной скульптуре, выступил и сказал что—то по—ненецки.
– Доктор, что он говорит? Откуда у него этот багор?
– Откуда у тебя этот багор? – спросил по—ненецки доктор.
Ненец ответил.
– Он говорит – нашел.
– Где нашел?
– В лодке, – перевел доктор.
– Как в лодке? А где он лодку нашел?
– На берегу, – перевел доктор.
– На каком берегу?
– Таймыр.
– Доктор, Таймыр! – заорал я таким голосом, что он снова невольно посмотрел на меня с беспокойством. – Таймыр! Самое близкое к Северной Земле побережье! А лодка где?
– Лодки нет, – перевел доктор. – Кусок есть.
– Какой кусок?
– Лодки кусок.
– Покажи!
Лури отвел доктора в сторону, и они о чем—то говорили шепотом, пока старик ходил за куском лодки. Кажется, Лури никак не мог проститься с мыслью, что я все—таки сошел с ума.
Ненец пришел через несколько минут и принес брезент, – очевидно, лодка, которую он нашел на Таймыре была из брезента.
– Не продается, – перевел доктор.
– Иван Иваныч, спросите у него, были ли в лодке еще какие—нибудь вещи? И если были, то какие и куда они делись?
– Были вещи, – перевел доктор. – Не знаю, куда делись. Давно было. Может быть, десять лет прошло. Иду на охоту, смотрю – нарты стоят. На нартах лодка стоит, а в лодке вещи лежат. Ружье было плохое, стрелять нельзя, патронов нету. Лыжи были плохие. Человек один был.
– Человек?!
– Постой—ка, – может быть, я наврал, – поспешно сказал доктор и переспросил что—то по—ненецки.
– Да, один человек, – повторил он. – Конечно, мертвый, медведи лицо съели. Тоже в лодке лежал. Все.
– Как все?
– Больше ничего не было.
– Иван Иваныч, спросите его, обыскал ли он этого человека, не было ли чего—нибудь в карманах: может быть, бумаги, документы?
– Были.
– Где же они?
– Где они? – спросил доктор.
Ненец молча пожал плечами. Кажется, самый вопрос показался ему довольно глупым.
– Из всех вещей остался только багор? Ведь был же он во что—то одет? Куда делась одежда?
– Одежды нет.
– Как нет?
– Очень просто, – сердито сказал доктор. – Или ты думаешь, что он нарочно берег ее, рассчитывая, что через десять лет ты свалишься к нему на голову со своим самолетом? Десять лет! Да еще, должно быть, десять, как он умер!
– Иван Иваныч, дорогой, не сердитесь. Все ясно! Нужно только записать этот рассказ – записать, и вы заверите, что сами слышали его, своими ушами. Спросите как его имя.
– Как тебя зовут? – спросил по—ненецки доктор.
– Вылка Иван.
– Сколько лет?
– Сто лет, – отвечал ненец.
