– И тем не менее…
– Вот что я вам скажу, Родди. Попади вы в такой переплет, как он, у вас бы тоже разыгрался невроз.
И решив, что неплохо бы узнать его мнение по поводу ситуации, в которой оказался Селедка, я все ему рассказал.
– Вот, стало быть, как обстоят дела, – заключил я. – Единственная возможность избежать участи, которая страшнее самой мучительной смерти – а именно, навлечь на газету штраф, размеры которого лежат за гранью воображения скупердяев-хозяев, – это снискать расположение Апджона; а любому мыслящему человеку ясно, что эта задача невыполнимая. Понимаете, он уже провел когда-то с Апджоном четыре года в Малверн-Хаусе, но так и не снискал его расположения, поэтому трудно представить, как он сможет снискать его сейчас. Так что дело – полный анпас. Французское выражение, – объяснил я, – означает, что мы попали в тупик и нет никакой надежды из него выйти.
К моему удивлению, вместо того чтобы поцокать языком и глубокомысленно покачать головой, показывая тем самым, что он видит неразрешимость возникшей проблемы, он самодовольно захихикал, словно обнаружил в этой истории некую забавную сторону, которую не удалось заметить мне. Затем он воскликнул: «Клянусь Богом!» – выражение, которым он пользуется, когда хочет сказать: «Чтоб мне провалиться!»
– Просто удивительно, дорогой Берти, – сказал он, – насколько общение с вами воскрешает в моей памяти дни юности. Каждое ваше слово будит сладкие воспоминания. Мне сейчас на ум пришел эпизод из далекого прошлого, о котором я не вспоминал многие годы. Он возник перед моим мысленным взором, как по мановению волшебной палочки. Толчком послужила проблема, возникшая перед вашим другом мистером Сельдингом. Когда вы рассказали мне о его бедах, туман прожитых лет рассеялся, стрелки часов закрутились в обратном направлении, и я снова стал юношей двадцати с небольшим лет, принимающим живое участие в довольно странной истории Берты Симмонс, Джорджа Ланчестера и отца Берты, старого мистера Симмонса, жившего в то время в Патни. Он был крупный торговец маслом и свиным жиром.
– В чьей странной истории, простите?
Он повторил состав действующих лиц, спросил, не хочу ли я еще немного портвейна – предложение, которое я охотно принял, – и продолжил свой рассказ:
– Джордж, молодой человек страстного темперамента, встретил Берту Симмонс в городской ратуше на благотворительном балу в пользу вдов железнодорожных носильщиков и сразу же без памяти в нее влюбился. И ему ответили взаимностью. На следующий день он встретил Берту на главной улице Патни и, угостив ее в кондитерской мороженым, предложил заодно свою руку и сердце, которые она с радостью приняла. Она призналась, что, когда они танцевали на балу, она почувствовала, как в душе у нее все перевернулось, и он ответил, что испытал то же самое чувство.
– Это называется «нашли друг друга».
– Совершенно справедливое определение.
– Короче, все шло как нельзя лучше?
– Вот именно. Но на пути к счастью возникло препятствие, причем очень серьезное. Джордж служил инструктором по плаванию в городском бассейне, а мистер Симмонс мечтал о блестящей партии для дочери. И не дал разрешения на брак. Это было, разумеется, еще в те времена, когда для брака требовалось разрешение родителей. И только после того, как он чуть не утонул, а Джордж спас ему жизнь, он смягчился и дал молодым свое согласие и отцовское благословение.
– Как это случилось?
– Все очень просто. Я пригласил мистера Симмонса прогуляться по берегу реки и столкнул его в воду, а стоявший наготове Джордж прыгнул и вытащил его на берег. Конечно, мне потом пришлось выслушать немало жестоких упреков по поводу моей неловкости, и долгое время я не получал приглашения на воскресные ужины в Чатсворт, резиденцию Симмонсов, а это жестокое лишение для вечно голодного студента-медика без гроша в кармане, но я с радостью принес эту жертву, чтобы помочь другу, и результаты – во всяком случае, для Джорджа – превзошли все ожидания. И вот теперь, когда вы рассказали мне, что мистеру Сельдингу нужно во что бы то ни стало снискать расположение мистера Апджона, у меня мелькнула мысль – а что, если подобная инсценировка поможет и в данном случае? Здесь, в Бринкли-Корте, для этого есть все, что требуется. Во время прогулок по окрестностям я заметил небольшое, но вполне подходящее для наших целей озеро, и… короче говоря, вы меня поняли, дорогой Берти. Разумеется, с моей стороны это не более чем размышления вслух.
От его слов у меня сделалось тепло на душе. Мысль о том, сколь превратно я судил о нем в те дни, когда мы еще плохо знали друг друга, пробудила во мне жгучее чувство стыда и раскаяния. Казалось невероятным, что некогда я смотрел на этого милейшего исцелителя психов с опаской и недоверием. Это мне урок на всю жизнь: несмотря на лысый череп и кустистые брови, человек может оставаться в душе истинным спортсменом и отличным малым. В моем стакане оставалось еще на дюйм рубинового напитка, и, когда он закончил свою речь, я поднял его и произнес тост в его честь. Я сказал, что он попал в десятку и может получить в качестве приза сигару или кокосовый орех – по своему выбору.
– Пойду и немедленно доложу о вашем плане верховному командованию.
– Мистер Сельдинг умеет плавать?
– Как целый косяк рыб.
– В таком случае не вижу никаких препятствий.
Мы расстались с самыми теплыми взаимными пожеланиями, и, только выйдя на летний воздух, я вспомнил, что забыл сказать ему, что Уилберт не украл сливочник, а купил, и даже хотел было вернуться и уведомить его об этом обстоятельстве. Но потом передумал. Всему свое время, решил я, сейчас самое важное – поскорее вдохнуть огонь в потухший взгляд Селедки. А с коровой можно и подождать, сказал я себе и пошел на лужайку, где, понурив головы, прогуливались наши молодые страдальцы. Скоро, совсем скоро, предвкушал я, их головы радостно воспрянут навстречу солнцу.
И не ошибся. Ликование их не знало границ. Оба безоговорочно признали, что если в душе Апджона теплится хотя бы малейшая искра человеческих чувств – что, впрочем, далеко не факт, – то дело в шляпе.
– Но сам ты бы до этого никогда не додумался, Берти, – сказала Бобби, имевшая обыкновение недооценивать интеллектуальный потенциал Вустеров. – Это тебя Дживс научил.
– Нет, честно говоря, эту идею мне подал Макпалтус.
Селедка взглянул на меня с видимым изумлением.
– Ты хочешь сказать, что все ему рассказал?
– По-моему, это была удачная мысль. Три ума хорошо, а четыре – лучше.
– И он посоветовал тебе спихнуть Апджона в воду?
– Совершенно верно.
– Очень странный дворецкий.
– Странный? Ну, не знаю. Я бы сказал – самый что ни на есть обычный. Дворецкий как дворецкий.
Глава 15
Мне не терпелось поскорее взяться за дело, я рвался в бой, преисполненный воли к победе. Каково же было мое разочарование, когда на следующий день выяснилось, что Дживс невысокого мнения об «операции Апджон». Я посвятил его в наши планы перед тем, как отправиться к условному месту на берегу озера, решив, что не мешает заручиться его моральной поддержкой, и был обескуражен его холодностью и даже высокомерием. Он как раз начал живописать мне свои ощущения во время судейства на пляжном конкурсе красоты, но я с большим сожалением вынужден был его прервать – признаюсь, я был просто очарован его рассказом.
– Извините, Дживс, – сказал я, взглянув на часы, – но мне пора бежать. Важная встреча. С удовольствием дослушаю как-нибудь в другой раз.
– В любое удобное для вас время, сэр.
– Вы ничем не заняты в ближайшие полчаса?
– Нет, сэр.
– Может быть, вы собирались уединиться со Спинозой в тенистом уголке сада?
– Нет, сэр.
– Тогда я настоятельно рекомендую вам отправиться к озеру – вы можете стать свидетелем весьма драматических событий.
И я в нескольких словах обрисовал ему наш план и предшествовавшие ему события. Он внимательно меня выслушал и едва заметно приподнял левую бровь.