— Зачем мне расписка? Василий сам вляпался в карточный долг, а он, как правильно говорилось, дело чести. Пускай расхлёбывает, но без таких фуфловых попыток содрать три шкуры. Через две недели и уж точно не позже нужного числа, он долг вернёт. А если тебе так приспичило именно сейчас… Понимаю, бывают ситуации, когда нужно именно лавэ, а не долговые расписки. Только при таком раскладе… скидка, причём немалая. Допустим, сорок процентов.
— Не проканает, — скривился катала. — Бабки нужны, но без таких скидок. И это, резкий, если денег не будет завтра, я расписку за три с половиной косаря другому человеку продаю. Это по закону.
Чётко излагает, собака страшная. Действительно, это по закону. Расписка, Васисуалием выданная, ни разу не конкретному человеку, а просто так. Может не для официальных инстанций, но в среде, что далеко за гранью закона, такое вот обязательство спокойно может пойти по рукам и никто ничего не возразит. Более того, там даже словесные обещания порой перекупаются, хотя там уже, хм, возможны варианты. Но только если за тобой есть сила и готовность её применить. Иначе никак!
— Значит, не договорились, — говорю я, одновременно пиная по ноге чуть было не раскрывшего рот Геолога. Сейчас его слова тут совершенно лишние, а в то, что он скажет реально дельное и полезное при текущем раскладе, я си-ильно так сомневался. — Только Василий имеет полное право узнать, кому именно будет продан его долг, чтоб непоняток не нарисовалось. Итак, я жду.
— Лесник.
— И кратенькую справку к сему почтенному погонялу, будь любезен. Кто сам по себе, под кем ходит и всё в подобном духе. Тайн открывать не прошу, исключительно общие слова. И расходимся, как в море корабли.
— Получишь свою справку. Слушай…
Я и слушал, равно как и Тротил, да и Васька, поскольку дело его касалось, внимал каждому произнесённому слову. Лесник, что и неудивительно, был из той породы, для которых небо в клеточку и клифт в полосочку есть нечто с детства привычное. Иными словами, авторитетный такой вор с вполне конкретной специализацией. Раньше был, по крайней мере, в ещё доперестроечные времена, подламывая хаты обеспеченных советских граждан и извлекая из них все мало-мальски ценное. Почуяв же ветер перемен, начал перековываться, осваивая новые сферы и заодно заметно приподнимаясь. Сам с отмычками и фомкой для вскрытия запертых дверей уже не бегал, сколотив пару групп, которые делали за него всю грязную работу. На долю собственно Лесника приходились организация акций, нахождение собственно жертв и сбыт добычи через выстроенные за долгие годы цепочки.
Почему Степ мне всё это говорил, ничуть не скрывая, а точнее, скрывая лишь по самому минимуму? Простая человеческая неприязнь плюс ситуация, в которой он оказался. Должен он оказался этому самому Леснику по какой-то там причине, о коей я даже спрашивать не собирался, понимая, что на столь личные вопросы искренне несимпатичному хмырю точно отвечать не станут.
На кой ему нужна была именно расписка, а не конкретные деньги? Так ведь не единичный случай. Сперва перестроечные времена, теперь вот начавшийся постсоветский период — они как бы явно и чётко намекали наиболее сообразительным из воровской касты (или страты, тут я затруднялся с более правильным определением), что жить по старому, конечно, можно, но прибыли с этого маловато будет. Особенно на фоне того, какие деньги заколачивали группировки «молодых», то бишь тех самых «спортсменов», «афганцев», бывших вояк и тому подобного народа. Вот и воры осваивали новые горизонты, хотя скорее уж повторяли за более молодыми и предприимчивыми конкурентами, пытаясь если не перегнать, так хотя бы не отстать. Плюс пользовались преимуществами давно сложившееся разветвлённой структуры и ещё кое-чем, что, впрочем, к конкретной ситуации отношения точно не имело.
Вот и Лесник, не оставляя пока до конца тему вскрытия чужих квартир, занялся такой деятельностью, как выдача краткосрочных займов плюс выбиванием долгов. Область отнюдь не новая, в Европе и за океаном так и вовсе широко распространённая в криминальном мире, но здесь, на просторах великой и необъятной, покамест лишь становящаяся на ноги. И ладно бы человек просто получал долги, но делал это он… грязно, особенно в отношении тех, кто, по его мнению, какой-либо серьёзной угрозы не представлял. Получил Лесник чью-либо расписку, к примеру, на пару тысяч долларов? Непременно постарается получить не эту самую пару тысяч, а как минимум три, а то и побольше. На срок отдачи он внимание обращал, если таковой имелся, а потому старался стребовать раньше указанного. Всё по единственной, но циничной причине — если человек обещается отдать через пару месяцев, то через месяц деньги будут вряд ли. Следовательно, можно поставить на счётчик и по итогу снять с терпилы куда больше. вплоть до последней шкуры.
Попытки протестовать из-за нарушения обязательств? Да плевать! Терпилы ж в большинстве случаев простые люди, а не «в законе». Ну или, на крайний случай, крутящиеся поблизости, но «законом» всё едино не защищаемые, потому формально на любом толковище можно отмазаться. Мало кто за очередного фраера ушастого мазу тянуть станет. А уж если долг действительно пришла пора отдавать либо он вовсе просрочен — тогда никаких ограничений в принципе не было.
Выбивать же долги быки Лесника умели и совершенствовали данные навыки уже не первый год. Поймать должника тёмной порой и, угрожая ножиком, на первый рад просто набить рожу? Легко и просто. Слегка порезать бритвой, но не нанося действительно серьёзных увечий? Тоже не вопрос. Припугнуть уже не самого должника, а членов его семьи… будет исполнено, лишь бы результат был достигнут. Ну и про становящееся всё более частым явлением изъятие человека в укромный подвальчик и разговор в стиле такого паскудного явления как пытки по нарастающей Лесник не забывал, с каждым разом всё более легко и спокойно отдавая подобные приказы. По словам Степа, имелись какие-то контакты в ментуре, что позволяло резвиться без особой опаски.
В общем, личность неприятная во всех отношениях. Однако напугать кого если и получилось — да и то частично — то лишь Ваську. Он, конечно, сидел и молчал, в разговор не вмешиваясь, но вид был весьма бледный.
— Благодарю за неожиданно полную информацию, — оценил я сказанное мне, пусть и по личным мотивам неприязни к объекту. — Остаётся лишь самую малость узнать. Лесник, как я понял, до короны ещё не добрался?
— И не доберётся, — процедил катала. — Он под Греком ходит, а вот тот через год другой может и короноваться.
— Грек… — это прозвище я уже слышал. Вот и кинем пробный камень. — Он же вроде на Холме шустрит и ему всякая мелкая и не очень шпана вещи с рывков несёт, особенно золото и камушки. Ну то есть не ему лично разумеется.
— Не ему, — неожиданно повёлся Степ. — Зяма, Плюшкин, ещё много кто. И не только ж Холм, Грек хочет и другие места под себя взять. Уже берёт, даже с новыми договариваться пытается. Но… Больше от меня ничего не услышишь. Я и так сказал много.
— Даже интересно, почему?
— А просто. Или ты, беспредельная душа, Лесника порвешь, или он тебя раздавит. Мне как то, так и другое обрадует.
— Ценю откровенность, — улыбнулся я. — Но не надейся, ещё увидимся. А уж по какому поводу — жизнь покажет.
Проворчав нечто нечленораздельное и однозначно нецензурное, катала поднялся из-за столика, намереваясь покинуть ни разу не гостеприимное и тем более не радующее глаз заведение. Однако был остановлен.
— Вместе выйдем. Заодно с твоей тачки мой друг кое-что снимет. Или ты с бомбой под днищем покататься решил?
Ох как его перекорёжило. Особенно сильно это стало заметно под аккомпанемент гнусного хихиканья Тротила, что реально наслаждался такой ситуацией. Но перед тем, как покинуть «Якорь», я вновь подошёл к «бармену», потому как всегда полезно сохранить и укрепить полезный контакт. Очередная купюра «за беспокойство» и обещание, если что понадобится, захаживать. Разумеется, не на гуманитарной по отношению к себе родимому основе, а с соответствующим финансовым вознаграждением. Зачем я всё это сделал? Завязанный узелок на будущее, которое пока ни разу не определено и даже приблизительно не набросано. Хотя мысли уже начинают прорисовываться, скрывать не стану. Надо только как следует их обдумать, а ещё разобраться с тем, во что я стол бодро и радостно влез. Ничего, разберёмся, благо есть у меня некие козыри из числа тех, которые от меня точно не ожидают. Да и сам я, чего греха таить, не до конца понимаю, на что способен… из-за той самой скрытой памяти и имеющихся ухваток, постепенно всплывающих.
Ночь. Улица. Фонарь… И «мерин», под днище которого засунул руку Тротил, «извлекая» оттуда то, что и не устанавливал, по чести то говоря. Но ловкость рук, она штука такая, помогающая. Я же, стоя поблизости, держал руку чуть ли не на рукояти пистолета, будучи готов при малейших признаках агрессии, сократить число торпед в отдельно взятом городе и районе. Обошлось. Те хоть и смотрели этак злобно, но без приказал хозяина ни лаять, ни бросаться даже не пытались.
— Вот и всё, а вы боялись, даже платья не помялись, — хмыкнул Тротил, подбрасывая на ладони… нечто непонятное. — Простите, что не дарю эту малышку. Но столько труда вложено, столько труда. Она у меня такая красивая… и ещё пригодится.
— А вот теперь точно расходимся в разные стороны, Степ, — подвёл я черту под нашей сегодняшней встречей. — Яркой тебе жизни.
— В машину, — отдал тот приказ, после которого как водила, так и двое его бойцов полезли внутрь салона. — Посмотрю, что с тобой будет, беспредельщик, знающий латынь.
— Fac officium, Deus providebit. Хотя предпочитаю не совсем точный перевод, а именно: «Делай что должно, случится, чему суждено». И без всяких богов.
— Развелось тут всяких, — проворчал катала, уже забираясь в салон авто. — Не то римлянина изображает, не то просто итальянца. Куда катится этот мир?
— Прямиком в анус, Степ, — оскалился Тротил. — Дорожка накатанная за семь десятков то лет.
— Тьфу на вас!
И после этого дверца захлопнулась, а «мерин» с утробным урчанием тронувшийся с места, резко так набрал скорость, увозя мастера карточных дел и его сопровождение от нас подальше. Вот и хорошо, вот и славно.
— А теперь, други, нужно отдохнуть. Простава то за тобой, Васисуалий.
— Простава, простава, — вздохнут тот. — Тут как бы совсем голову не сняли после того, что вы мне тут устроили.
— Это мы ещё посмотрим, кто кого распнёт, как говаривал один персонаж не слишком удачной книги известных авторов. А если серьёзно — сперва отдых, а потом уже будем и инфу о Леснике узнавать, и разбираться с весьма вероятным на тебя наскоком. Тротил, ты как?
— А мне нормально, мне понравилось. Адреналин.
— Во-от! У Вадика адреналин, у меня циничный расчёт с прицелом на будущее. А у тебя должно быть понимание, что с такой поддержкой всё пучком будет. Сейчас же… Вино, коньяк и девочки — вот чем ты должен озаботиться. Ergo…
— Будет вам всё, будет, — вздохнул Геолог, смирившийся с тем, что с поезда, на который он вскочил, уже не спрыгнуть, окончательно лица не потеряв. А на такое он пойти ну никак не мог. — Сейчас телефон рабочий найдём, я Аллочке позвоню. Она своих подружек быстро подтянет, они пофестивалить всегда рады.
Аллочка… Логично, кого же ещё можно подписать на тему посидеть-выпить-потанцевать… и не только. Отдельная квартира, склонность к приключениям известного рода, шумным компаниям, а также знакам внимания, выражающимся в приятных подарках, красивых ухаживаниях и ночным — хотя не только — радостям в горизонтальном положении. Плюс подружки, которых назвать сколь-либо путанистыми не выйдет вот вообще никак. Разве что с целью оскорбить. Просто девочки из приличных семей в поисках приключений, не более того. Хороший вариант… пускай и довольно затратный. Только сегодня это не наша проблема, Васька сам пообещал, вот и пускай разруливает. Мы же настроились именно на отдых. Заслуженный, к слову сказать.
