— Этот звук. — Шепчу я ей в шею. — Я готов на все, чтобы слышать этот звук каждый день.
Леора откидывает голову назад, демонстрируя всю длину своей шеи, и я пользуюсь этим, целуя и облизывая каждую часть, до которой могу дотянуться.
Когда мои зубы касаются чувствительной части, где шея соединяется с плечом, она вздрагивает.
— Если так будет всегда, то, пожалуйста, сделай это. — Произносит она задыхающимся голосом.
Я хватаю подушку и подкладываю ее под ее бедра. Когда я снова вхожу в нее, то попадаю под другой угол, что ей явно нравится, потому что она притягивает меня ближе и проводит ногтями по моей спине.
— Ты так хорошо меня принимаешь. Я так горжусь тобой. — Ее стены сжимаются от похвалы. — Такая хорошая девочка, которой нравится, как я тебя трахаю.
— О Боже.
Она вздыхает.
— Не Бог, Ya Amar, а только я.
Я сжимаю ее бедра и продолжаю в том же темпе.
— Пожалуйста, Лукас.
Я нахожу ее глаза, и взгляд в них дикий. Я тянусь вниз, чтобы обхватить ее клитор.
— Еще раз. Скажи мое имя еще раз.
— О, черт, Лукас. Я уже близко.
Я тоже близок. Я делаю все, что в моих силах, чтобы не кончить раньше нее. Выражение ее лица вызывает во мне такое же жгучее желание. Я продолжаю теребить ее клитор, вдавливая ее в матрас. Ее внутренние стенки напрягаются, прижимаясь к моему члену, и я знаю, что она совсем рядом.
— Кончи для меня.
Мой рот снова находит ее, и мы оба глубоко вдыхаем, смакуя момент. Каждый ее выдох становится моим собственным.
— Сейчас, Леора. — Требую я.
Все ее тело напрягается, а глаза закатываются назад. Я никогда в жизни не видел ничего столь прекрасного. Она кончает с самым эротичным криком, который я когда-либо слышал, и ее стенки сжимают меня с такой силой. Не успеваю я опомниться, как уже следую за ней в небытие, выкрикивая ее имя. Все мое тело горит, голова откинута назад, и я кончаю сильнее, чем когда-либо прежде.
Я опускаюсь на нее, тяжело дыша ей в горло, а затем ложусь рядом с ней, обнимая ее, и мы оба успокаиваем свое дыхание.
Глаза Леоры встречаются с моими, ее нижняя губа зажата между зубами — признак ее нервозности, который я уже успел распознать.
Лоб слегка блестит, когда она его наморщила.
— Тебе понравилось?
Ее вопрос застывает в воздухе. Она что, не была со мной в одной комнате? Разве она не слышала, как я выкрикивал ее имя, словно животное, когда кончал?
— Была ли я…я была хороша?
Ее слова обрываются.
Я держу ее подбородок между пальцами, заставляя ее снова посмотреть на меня.
— Это был лучший секс в моей жизни. Не думаю, что когда-нибудь смогу насытиться тобой.
— Я не ожидала, что утро пройдет именно так. — С усмешкой говорит она мне в губы, а ее палец снова переходит к моим татуировкам.
— Я тоже, но это то, на что я надеялся. Я так долго этого хотел.
Ее палец обводит татуировку на моей груди.
— Что означает 1995?
Мое сердце на секунду замирает, когда я вспоминаю, зачем я вообще сделал эту татуировку.
— Это год, когда умерли мои родители.
На мгновение она замолкает, ее прикосновение задерживается на татуировке, посвященной болезненной главе моей жизни. Я чувствую тяжесть невысказанного сочувствия в ее взгляде.
— Мне очень жаль. — Наконец шепчет она, в ее глазах отражается смесь понимания и сострадания.
Я киваю, ценя ее молчаливую поддержку.
— Это было очень давно. Но они бы тебя любили.
— Ты так думаешь?
— Я так думаю.
