Она улыбается.

— Петух. Я обычно катаюсь по утрам на Пелотоне. Нас так называют. Петухами. Потому что мы рано встаем. — Когда он замолчал, она снова открыла рот. — Пелотон. Это...

— Я знаю, что такое пелотон, Тесси. Я с Аляски, а не из средневековья.

— Угу. — Она оценивает его, трепеща длинными ресницами. — Шутка, Торжественный Человек. Я впечатлена.

Он хмыкает и отворачивается, но не раньше, чем его застает врасплох призрак улыбки, мелькнувший на его лице.

— Я заказал кофе, — говорит он, кивая на кофейник, стоящий на журнальном столике. — Тебе можно немного?

Ее лицо озаряется.

— Можно. Ровно одну скучную двенадцатикилограммовую чашку кофе в день.

— Черный? — спрашивает он, делая шаг навстречу.

— Да, спасибо.

Он передает ей полную кружку, их пальцы коротко соприкасаются.

С чашкой в руках она возвращается к ноутбуку. Когда она снова оказывается перед ним, ее пальцы бешено летают по клавиатуре. Забытый кофе лежит рядом. Рот ее надулся, брови нахмурены.

Странное раздражение охватило его, когда защитные инстинкты ткнули его в ребра. Какого черта она все еще работает? Где завтрак?

Она должна отдыхать. Темные круги под глазами беспокоят его до чертиков.

В памяти всплыли слова Эш. Ей это нужно, Соломон.

Ей это нужно, и он проследит за тем, чтобы она это получила.

Сжав челюсти, сцепив руки на бедрах, он дернул подбородком в сторону Тесси.

— Ты когда-нибудь пила кофе?

Не отрывая взгляда от экрана компьютера и не отрывая пальцев от клавиатуры, она наклоняет голову к своей чашке.

— Это не питье кофе. — Он топает на террасу и выносит два стула, которые с грохотом скрипят по мраморному полу. Он садится. — Это кофе.

Наконец, она смотрит на него, недовольное выражение на ее красивом лице.

— Я встаю рано, чтобы работать.

— А я встаю, чтобы встретить рассвет.

Она морщит нос, глядя на пустой стул, как будто это смелость, затем отводит плечи назад, берет кофе и телефон и выходит на террасу. Она осторожно опускается в кресло. Она напряжена. Плечи напряжены. Ноги подпрыгивают от напряжения. Ей не терпится вернуться к компьютеру.

Он отпивает из своей кружки. Ждет, пока она сделает то же самое, а затем говорит:

— Ты слишком много работаешь.

Слишком много работаешь для беременной женщины, хочет добавить он, но останавливается на этом, потому что ему нравятся его яйца там, где они есть.

Ее брови взлетают вверх, и она преувеличенно вздыхает.

— Ты меня не знаешь, Соломон.

— А я бы хотел. — Он проводит рукой по своей бороде. — Вчера вечером... ...мне не понравилось, как закончился ужин. Я знаю, что это тяжелая тема. Я не позволю, чтобы ситуация снова стала такой напряженной. Обещаю.

Борьба уходит из нее, плечи опускаются.

— Хорошо, — говорит она с опаской. — Что ты хочешь знать? — Рука движется по животу, как будто она излучает спокойствие.

Он думает об этом. Говорит первое, что приходит на ум.

— Ты когда-нибудь расслабляешься?

О, Сол. Нет.

Глаза Тесси вспыхивают.

— Ты когда-нибудь не носишь рубашку?

— Господи, ну и ладно. — Он поднимает руки в знак умиротворения. Вероятно, это было не самое лучшее начало разговора. Между ними воцарилось молчание. Потом: — Я ношу и другие вещи, — ворчит он, оскорбленный. Он никогда не скажет ей, что печется на солнце. Рвет гребаные кофты, как будто это никого не касается.

Она фыркает.

— Например? Спецодежду и кепки дальнобойщиков?

Черт. Ее нахальство заводит его. Он становится тверже. Она не похожа на Серену. Серена была... спокойной. Тихой. Тесси - девушка в огне. Он почти смеется, представляя ее в Чинуке. Она несется по городу на высоких каблуках, светлые волосы развеваются за ее спиной. Женственная и огненная. Сила, с которой он хочет считаться.

Если бы только она ему позволила.

Уведомление.

Не в силах сдержаться, из него вырывается рык.

— Твой босс?

Она протягивает телефон. Ее глаза загораются, когда она листает экран.

— Нет. — Она положила руку на живот и улыбнулась ему ярким лучом. — Сегодня у меня двадцать девять недель.

Он смотрит на ее живот.

— Правда?

Ее губы кривятся.