Нет, если она может помочь.

Она хочет вернуться к тому разговору. Соломон собирался сказать ей что-то важное. Она видела это в его глазах. Он тяжело дышал. Ее большой, крепкий горный мужчина нервничал, и она хочет разобраться в этом. Потому что, возможно, это то, на что она надеется. Может быть, он чувствует то же, что и она.

— Хотите выпить? — спрашивает она у стола. — Мы возьмем напитки, — предлагает она, берет Соломона за бицепс и тащит его к маленькому бару.

— Мы можем уйти, — ворчит он, когда они делают заказ. Его взгляд может поджарить солнце.

Замечание Эш о том, что она должна выйти из номера, находит отклик в сознании Тесси. Она не для того наряжалась, чтобы попасть в засаду двух совершенно раздражающих незнакомцев. Для этого и нужен отпуск. Знакомство с другими людьми. Расширение кругозора. Хотя, после второго взгляда на Рика и Рони Зубровски, она начинает понимать, почему Соломон остался на своей горе.

— Десять минут, — говорит она. — Потом мы сможем уйти, если станет ужасно. — Она прижимается к Соломону. — Кроме того, признайся, ты слегка заинтригован. Они носят неоновые подтяжки; как можно не хотеть узнать больше?

— Ладно, — говорит он с ровной усмешкой. Он наклоняется и прижимается к ее губам.

Тесси напряглась, по ее позвоночнику пробежала довольная дрожь. О Боже. Они целуются.

Спонтанные случайные поцелуи на публике.

Целуются как пара.

У нее внезапно перехватило дыхание, сердце сильно забилось, это липкое подростковое чувство разогрело ее изнутри. И она знает - каждой циничной косточкой своего вибрирующего тела - она падает.

Слишком сильно. Слишком быстро. Слишком рано.

Слишком сильно, слишком быстро, слишком рано она влюбилась в Соломона Уайлдера.

Внутренне она застонала. Уф. Сердце и разум должны быть на одной волне, пожалуйста.

Она должна придерживаться своей позиции. Никакой привязанности.

Даже если прощаться будет чертовски больно.

— Кодовое слово, — говорит Тесси, выныривая из своих бессмысленных мыслей, — "бананы". — Она откидывает волосы и берет два стакана, наблюдая, как на губах Соломона появляется забавная улыбка. — Спорим, что при первой же смене подгузника ты скажешь это первым.

Когда они возвращаются за стол, Рик и Рони уже глубоко беседуют. Соломон протягивает Рику бокал, делает глоток виски и опирается локтями на стол.

Рик поднимает свой стакан в тосте.

— За новых друзей.

Рони жестом показывает на бокал с коктейлем Тесси, ее лицо морщится.

— Я не знала, что ты можешь пить алкоголь.

Тело Тесси подрагивает. Вот оно. Непрошеные советы. Неизменная часть ее беременности.

— Это моктейль, — ровно говорит она, затем делает длинный глоток.

— Что?

— Моктейль. Безалкогольный, — говорит Соломон, его голос смертоносен, как инъекция.

Рони обмахивается веером.

— Какие у них нынче модные штучки... — проворчала она, мгновенно переходя к меню того, что она могла и не могла есть, когда была беременна своим первенцем.

Стараясь не отвлекаться, Тесс переставляет каблуки. Надевать их было ошибкой. Ее ноги словно зажаты в тисках. Но не успевает она повернуться, чтобы поискать стул, как Соломон кладет легкую руку ей на спину и спрашивает:

— Тебе нужно присесть?

— Да, — вздохнула она, поднимая на него глаза. От того, как он умеет читать ее, как чутко улавливает ее потребности, у нее стынет кровь. Он подходит к барной стойке и приносит ей табурет. Взяв ее за руку и положив другую на талию, он помогает ей сесть на стул с высокой спинкой.

Усевшись, Тесси обменивается с Соломоном теплой улыбкой. Под столом она нащупывает его руку. Его большие пальцы втягивают ее руку в свою. Утешение. Солидарность.

Рони, сузив взгляд, как снайпер, спрашивает:

— Так когда ты сказала, что должна родить?

— Я не говорила, — выдохнула Тесси, уже уставшая от расспросов. Уже хочется вернуться в свой номер. Она ненавидит, что беременность - это как открытый сезон для допросов, когда совершенно незнакомые люди хотят поделиться своим мнением о ее теле, предлагают дерьмовую критику и задают личные вопросы, которые их не касаются.

Когда Рони ждет ее ответа, поджав губы в предвкушении, Тесси вздыхает и сдается.

— Двадцать третье декабря.

— О, праздничный ребенок, — говорит Рони.

— Наш старший родился на Хэллоуин, — добавляет Рик с задорным смешком. — Никогда не видел столько зомби в родильном зале, и я говорю не только о беременных.

Рони визжит, как будто он только что рассказал самую лучшую шутку в мире.

Поморщившись, Соломон отставляет виски и потирает ладонью бородатую челюсть.

Рони отсасывает лайм из своего бокала с маргаритой и говорит Тесси:

— Живот выглядит маленьким для двадцати девяти недель. Ты уверена...

— Она уверена, — огрызается Соломон.

Тесси взвизгивает и сжимает под столом его мускулистое бедро. Предупреждение, чтобы держал себя в руках.

— Так что вы думаете о курорте? — спрашивает она Рони, отчаянно пытаясь сменить тему.

— О, он прекрасен. Было бы еще лучше, если бы не все эти птицы, которые квакают каждое утро. — Она махнула рукой. — Не поймите меня неправильно, я люблю природу, но только не тогда, когда она мешает моему отдыху.

Из горла Соломона вырывается придушенный звук.

Тесси наклоняется.

— Скажи это, — шепчет она так тихо, что слышит только он. — Кодовое слово.