Я повесила трубку резким нажатием на кнопку «ОТБОЙ» и швырнула телефон обратно на стол. Если бы это был кто-то другой, я бы сказала, что вызову полицию, но я не могла сделать этого с сестрой. Сказать ей, что собираюсь послать за ней группу друзей моего отца, должно было быть достаточно.

Жизнь у папы приобрела совершенно иной тон с тех пор, как я приехала с Мирандой на буксире. Этта и я раньше были счастливы, почти беззаботны, пока мы обустраивались, и я смогла так быстро найти хорошую работу. Однако, как только Миранда была добавлена ​​к уравнению, все стало намного сложнее. В последнее время я так беспокоилась о ней, что она обвинила меня в том, что я ее задушила. Она была угрюмой и поникшей, и, хотя я полностью это понимала, ее настроение все еще приводило нас всех в бешенство.

Папа был в ярости, когда она объяснила, что с ней случилось. И он практически закрылся с нами, когда не работал, вместо того чтобы тусоваться с друзьями, как обычно. Поскольку я потеряла место в салоне из-за того, что сбежала без предупреждения, это означало, что мы все были в одном месте. Постоянно.

Мы начали ссориться и припираться из-за всякой ерунды. Этта чувствовала напряжение, и ей было труднее, чем обычно, ее большой палец редко покидал рот. Честно говоря, я не была уверена, как долго мы все сможем жить вместе.

Однако ни на секунду не могла представить, что Миранда так просто сбежит. Я понятия не имела, как она вообще уехала, учитывая, что у нее не было машины. Обернувшись, я попыталась посмотреть, не спрятала ли она свои вещи где-нибудь в доме, но ничего не нашла, когда через десять минут услышала, как Этта разговаривает в своей кроватке.

— Ты проснулась, — весело сказала я Этте, хотя молча злилась. — Хорошо ли ты спала?

— Ага, — ответила Этта, положив голову мне на плечо, когда я подняла ее из кроватки.

— Боже мой, — поддразнила я ее. — Ты стала слишком большой, чтобы я тебя носила.

— Нет, не я, — возразила она, обвивая ногами мои бедра.

Это была еще одна вещь, которую я начала замечать. Вместо того чтобы все время настаивать на том, что она большая девочка, Этта все чаще стала намекать на обратное. Иногда мне приходилось отвлекать ее отцом, чтобы у меня было несколько минут наедине с собой на заднем дворике.

— Ты права, — мягко сказала я, целуя ее в голову. — Ты все еще мой маленький ребенок.

Моя нахальная двухлетняя малышка не возражала.

Я сменила ей подгузник и выбросила грязный в полную корзину, затаив дыхание. Не знаю почему, но по дому я успевала сделать еще меньше, чем когда работала полный рабочий день. Все было в беспорядке, подгузники надо было постирать, и я была почти уверена, что не мылась три дня.

— Тетя хочет? — спросила Этта, когда я несла ее на кухню.

— Я не знаю, где тетя Ранна, — ответила я, заставляя себя сохранять бодрость. — Может быть, она пошла в магазин.

Я несла Этте хлопья, когда у меня зазвонил телефон. Я ответила, прежде чем он снова зазвонил.

— Привет.

— Не волнуйся, — сказал Олли, даже не утруждая себя приветствием.

— Зачем мне волноваться? — медленно спросила я, поглядывая через плечо на Этту. Она смотрела на меня, слегка приоткрыв рот и прижав большой палец к щеке.

— Сегодня утром мне звонил Фрэнк…

Я знала, что он собирается сказать, еще до того, как он закончил фразу, но все еще едва могла в это поверить.

— Он сказал, что не приедет на этой неделе, потому что собирается в путешествие по побережью.

— Сукин сын, — пробормотала я, глядя на раковину, полную грязной посуды. — Миранда с ним, не так ли?

— Он так и сказал, — ответил Олли. — Я так и подумал, что ты не знала, раз твой папа не упомянул об этом.

— Нет, — сказала я, улыбаясь Этте, проходя мимо нее на выходе из кухни. Как только отошла достаточно далеко по коридору, я продолжила. — Она ушла, не сказав ни слова.

— Ну, по крайней мере, ты знаешь, что она с Фрэнком.

— Это не совсем меня успокаивает, — огрызнулась я.

Я доверила бы Фрэнку свою жизнь. Он был практически членом семьи, и я знала, что он никогда намеренно не допустит, чтобы что-то случилось с Мирандой. Однако их история была гребаным дерьмовым шоу, и я не могла придумать для нее ничего хуже, чем сидеть целыми днями на заднем сиденье его мотоцикла.

— Он позаботится о ней, — сказал Олли.

— О да, — саркастически выплюнула я. — Я уверена, что это так.

Олли рассмеялся.

— Успокойся, мама-медведица, — сказал он. — Я уверен, что с ней все будет в порядке.

Он понятия не имел, что случилось с Мирандой в Орегоне. Никто из нашей большой семьи. Она так хотела, поэтому мы с отцом уважали ее решение. Я сожалела об этом сейчас.

— Мне пора, — ответила я, не утруждая себя спором с ним. — Если будешь говорить с Фрэнсисом, скажи ему, чтобы он позвонил мне.

— Я обязательно сообщу ему, что ты назвала его Фрэнсис.

— Мне плевать, — пробормотала я в ответ, прежде чем повесить трубку.

Я думала позвонить отцу, пока кормила Этту завтраком, но передумала. Чем дольше я думала об этом, тем меньше мне хотелось задушить сестру и Фрэнка. С ней случилось что-то плохое, но если я сделаю шаг назад и посмотрю на это со стороны, то у меня действительно не будет права голоса в том, что она делала или с кем проводила время. Она была взрослой.

Хотя я знала, что эмоционально она готовится к падению, я также знала, что физически она будет в порядке с Фрэнком. Мне нужно смириться с этим, даже если ненавижу это. Я просто очень надеялась, что когда она вернется после того, чем они, черт возьми, занимались, ей будет не хуже, чем когда она ушла.

Иногда моя семья была совершенно измотана. Я не могла себе представить, что мне придется иметь дело с большим количеством людей, кроме отца и сестры. Как это делали люди с большими семьями?

Пока Этта завтракала, я выпила тепловатый кофе и занялась уборкой на кухне. Я надеялась, что чистый дом поможет смягчить удар, когда мой отец вернется домой и обнаружит, что его младшая дочь сбежала из курятника.

* * *

Через два часа я была вся потная, грязная, а в волосах было что-то липкое, когда раздался звонок в дверь. Мы с Эттой убирались в доме и танцевали под музыку Диснея с тех пор, как та позавтракала, и она не выглядела лучше. Я была почти уверена, что липкое вещество в наших волосах было последствием поедания фруктовых закусок, которые мы разделили после мытья полов.

— Зачем нам кому-то мешать? — спросила я у Этты, вскидывая руки в воздух — Мы заняты!

— Занятый! — раздраженно закричала она в ответ, по ее обнаженной груди стекала слюна. В какой-то момент я раздела ее догола, и на ней не осталось ничего, кроме пеленки с леопардовым принтом и пары тапочек принцессы. Я была предвзята, но все же была уверена, что она самый милый ребенок во вселенной.

— Нам нужно отослать их, — сказала я все еще слишком раздраженным голосом, поднимаясь с пола. — Я могу вам помочь? — спросила я, с размахом распахивая дверь. У меня отвисла челюсть, когда я увидела Тревора, стоящего на крыльце с плюшевой игрушкой и цветами в руках. — Вот дерьмо.

— Вот демо! — как попугай повторила Этта, подбегая к двери. — Вот демо! Твево!

— Ты явно рада меня видеть, — пошутил Тревор, его губы дернулись от удовольствия.

— Два! — снова закричала Этта, бросаясь на него.

Мое сердце екнуло, когда я попыталась поймать ее, но, к счастью, Тревор уже был там, уронив мягкую игрушку, чтобы прижать ее к своей груди, прежде чем она споткнется о порог.

— Привет, милая, — радостно сказал он, когда грязные руки Этты обвили его шею. — Я скучал по тебе.