— Она хочет сказать, что знает, что ты взрослый и сам принимаешь решения. И мы поддерживаем вас во всем, что вы делаете, — твердо добавил Майк.

— Я не хочу потерять еще одного из моих мальчиков, — сказала Элли едва слышным шепотом.

— Этого никогда не должно было случиться, — ответил Тревор.

Все замолчали, не зная, что еще сказать. Элли извинилась, и Тревор смягчился, но не пытался продолжить разговор. Он также не пригласил своих родителей внутрь.

— Я люблю тебя, — наконец, произнесла Элли, шагнув вперед, чтобы крепко обнять Тревора.

— Я тоже люблю тебя, мама, — сказал он, обнимая ее за плечи.

Когда он больше ничего не сказал, она улыбнулась ему рассеянной улыбкой и вернулась к машине, оставив его отца стоять с нами на подъездной дорожке.

— Я очень сожалею о прошлой ночи, — сказал мне Майк.

— Все в порядке, — ответила я.

— Ну, нет, — сказал он, наклонив голову. — Это не так. — Мужчина посмотрел на Тревора. — Но мы семья, и семья сплочается в трудные времена.

— Это может занять у меня время, — честно сказал ему Тревор.

— Понятно. — Майк посмотрел на Этту и увидел, как она присела, чтобы что-то сказать Коди. — Но мы бы хотели видеть вас время от времени.

— Я позвоню маме позже на этой неделе, — уступил Тревор. — Это лучшее, что я могу сделать на данный момент.

— Хорошо. — Кивнув на прощание, Майк повернулся и пошел обратно к машине.

Я смотрела, как они уезжают, с кислым чувством в животе, которое только усиливалось, пока Тревора обнимал меня за плечо.

— Ты должен оставить это, — сказала я, удивив даже саму себя.

— Что?

— Ты должен отпустить… — повторила я. — Просто отпусти.

— Нет, — ответил он — Это так не работает.

— Может быть, так и должно быть, — сказала я, пожимая плечами, когда он уставился на меня. — Послушай, я не думаю, что мы станем лучшими друзьями. — усмехнулась я Тревору, — но это твоя мама. Это бабушка Этты. Жизнь слишком коротка, чтобы таить обиды.

Думала, что пожалею об этих словах, как только их произнесла, но этого не произошло. Я была на выигрышной стороне этого сценария. Мое место в жизни Тревора не обсуждалось, и знание этого заставило меня безумно спокойно относиться ко всей ситуации.

— Я поработаю над этим, — сказал Тревор. Он поцеловал меня и пошел в дом.

Я не сразу последовала за ним, подумав, что, может быть, ему нужно немного времени для себя, но через полчаса уже отморозила задницу снаружи и загнала Этту и Коди в гостиную. И резко остановилась, когда обнаружила Тревора, сидящего посреди комнаты с коробками и гигантским зеленым мешком, разложенным вокруг него. Сумку я узнала — не конкретно эту, а вообще.

— Что делаешь? — спросила я, подхватывая щенка прежде, чем он успел попрыгать по мусору своими грязными лапами.

— Я… — Тревор замолчал, глядя на то, что разложил. — Ты права. Жизнь слишком коротка, чтобы таить обиды.

Его глаза встретились с моими, и мы долго смотрели друг на друга.

— Давай, Генриэтта, — тихо пропела я — Время кино в комнате дяди Трева.

Отправив щенка в его конуру, я прижалась к Этте в постели Тревора, пока она не уснула на середине фильма. К счастью, она устала и не нуждалась в моем внимании, потому что мои мысли все еще были в гостиной с сумкой, на которой было имя Генри. Взяв Этту на руки, я отнесла ее к переносной кроватке и уложила.

Потом вернулась в гостиную.

— У пацана было много порно, — сказал Тревор, немного посмеиваясь, хотя его голос был хриплым от слез. — Возможно, у него были проблемы.

— Ах, да? — ответила я, осторожно обходя различные вещи, когда рискнула пройти дальше в комнату. — Нашел что-нибудь еще?

— Грязные носки, — сказал он, указывая на пару коричневых носков в углу. — Некоторые письма, которые он получил от моих родителей, крышки от бутылок, одежда и тому подобное.

— Ты нашел то, что искал? — спросила я, позволяя ему усадить меня к себе на колени, когда подошла к нему достаточно близко.

Тревор долго молчал, уткнувшись лбом в изгиб моей шеи.

— Я надеялся получить записку или что-то в этом роде, — наконец, признался он. — Но ничего нет.

— Извини, — ответила я, протягивая руку, чтобы провести рукой по его затылку.

— Все в порядке, — сказал он, тяжело вздохнув мне в шею. — Я знал, что ничего не будет. Единственный раз, когда Генри думал наперед, был день, когда он оформил эти страховые документы на твое имя. Я просто разберусь с этим дерьмом, а затем передам его своим родителям без порно.

— Ты не хочешь оставить что-нибудь из этого? — спросила я, глядя на маленькие значки и знаки отличия, которые должны были быть на униформе. Там было множество мелочей, как будто Генри постоянно их терял и покупал новые. Как ни странно, когда его вещи были собраны, их снова нашли.

Странно было видеть, что жизнь Генри сводится к небольшой куче всякой всячины. Я думала о времени, которое провела с ним, о ночах смеха и выпивки, о ранних утрах, когда он шел за мной в душ, хотя я опаздывала, о его ухмылке и о том, как он запрокидывал голову, когда смеялся. Мои глаза слезились. Я никогда не любила Генри, но он был хорошим другом и подарил мне Этту. Я всегда буду благодарна ему за это.

— Нет, мы можем отложить кое-что для Этты, — сказал Тревор. — Но я получил то, что хотел, когда было прочитано завещание Гена, и я пришел, чтобы найти тебя.

— Странно, как все происходит, не так ли? — тихо спросила я, прислонившись спиной к груди Тревора и рассматривая маленькие кусочки жизни Генри, разложенные на полу.

— Да, так и есть. — Он поцеловал меня в шею, затем прошептал мне на ухо. — Ты собираешься остаться со мной?

Я тяжело сглотнула и кивнула, сразу же почувствовав облегчение вместо ожидаемой паники.

— Хорошо. Ты еще любишь меня?

— Я люблю тебя, — подтвердила я, повернувшись, чтобы посмотреть Тревору в глаза. — Но мне нужен душ, ты не поверишь.

В уголках его глаз появились морщинки, когда он понял, что я пытаюсь пошутить.

— Слишком поздно, — сказал он. — Ты больше не можешь прятаться.

Как ни странно, я даже не хотела.

* * *

Мы провели день, играя с Эттой и щенком, которого она начала называть своим. Я не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя настолько укоренившейся на одном месте. Наши квартиры и дома всегда казались мне остановкой, мы никогда не оставались там надолго. Даже дом моего отца казался временным, пока я снова не встала на ноги. Дом Тревора был другим. Это было похоже на место, где мы могли провести всю свою жизнь, где Этта могла покрасить свою комнату в любой цвет, который она хотела, и когда-нибудь пригласить своих друзей на ночевку.