― Нет, не устроишь, Дэвид, ― ответила я, пытаясь соответствовать его оптимистичному тону, но это не очень получалось. ― Я не пойду к мозгоправу, со мной все в порядке.
― Тогда почему ты спишь в гостевой комнате? ― крикнул он, все намеки на контроль испарились. ― Сегодня это прекратится. Я хочу, чтобы ты вернулась в мою кровать, где ты и должна быть!
― Нет! ― крикнула я в ответ. ― Черт побери, нет!
Выражение лица Дэвида было шокированным.
― Да, ты вернешься, ― сказал он с меньшим нажимом.
Я уставилась на него и уперла руки в бока.
― Нет.
Мы сердито смотрели друг на друга через кухонный стол.
― Что, черт побери, с тобой не так? ― внезапно крикнул он, заставив меня подпрыгнуть.
Адреналин и гнев придали резкости моему тону.
― Ничего! Со мной все в порядке! Я стираю твою гребаную одежду, глажу гребаные брюки, готовлю, убираюсь...
― Это твоя работа! То, что ты должна здесь делать!
― Я НЕ гребаная рабыня!
― Ты становишься истеричной, Кэролайн, я думаю...
― Мне плевать, что ты думаешь, Дэвид! Я устала от твоей агрессии ко мне, что ты принижаешь меня, свысока смотришь на меня, обращаешься как с какой-то простачкой. Я должна была стать партнером в этих отношениях ― вот, на что я подписывалась. Не на это!
― Ты ведешь себя как ребенок, Кэролайн!
― Тогда перестань обращаться со мной так! Мне, черт побери, тридцать лет!
― И, пожалуйста, перестань использовать этот мерзкий язык!
― ААААА! ― закричала я во всю мощь своих легких.
Мгновение он выглядел напуганным. Затем он резко встал и с силой оттолкнул лазанью и салат от себя. Тарелка заскользила по кухонному столу и упала на пол, из-за чего поток горячего соуса и обжигающих овощей попал мне на ноги.
Я закричала и отпрыгнула, пытаясь стряхнуть обжигающую еду.
― Ты ублюдок! ― я закричала на него. ― Ты гребаный ублюдок!
Он выглядел шокированным.
― Кэролайн... я... я не хотел сделать те... тебе больно?
Я побежала к раковине, пытаясь плеснуть холодной воды на свои обожженные ноги и ступни.
― Кэролайн!
Слезы текли из моих глаз, и мой голос был резким.
― Уходи, Дэвид. Оставь меня в покое.
Вместо этого он виновато стоял, пока я пыталась очистить себя в тишине. Горячая еда оставила красные ожоги на моих бедрах и голенях спереди. Я думала, что быстро убрала горячий соус, чтобы предотвратить волдыри или реальные повреждения.
Дэвид беспомощно смотрел на меня. Было очевидно, что он понятия не имел, что сказать или сделать. Если бы он дотронулся до меня, я бы не смогла отвечать за свои действия. Великий доктор даже не предложил принести аптечку.
Я осторожно протерла свою ногу изрядной порцией антисептического крема, и даже не посмотрев в его направлении, покинула комнату. Лазанья все еще была раскидана по полу как на месте преступления.
Я поднялась по лестнице и легла на кровать в своей комнате. Я хотела свернуться в клубок, но моя кожа была слишком чувствительная, чтобы попытаться так растянуться. Вместо этого я легла на спину и уставилась в потолок. Дэвид никогда прежде не причинял мне боль ― не физически. Я знала, что это был несчастный случай, но ненависть, которую я чувствовала к нему в этот момент, накатила на меня. Все годы издевок и унижений, все разы, когда он заставлял меня чувствовать себя глупой и неадекватной, все это сейчас кипело внутри меня.
Ярость, которую я чувствовала, когда Бренда так явно флиртовала с Себастьяном, была ничем ― незначительным раздражением по сравнению с тем, что я чувствовал сейчас.
Я была рада, что у меня был роман за его спиной. Я была рада, что затащила молодого парня в его кровать. Я была в восторге от мысли, какие страдания он испытает, когда узнает правду. Я хотела выплюнуть ему это в лицо и посмотреть, как он, черт побери, развалится на части.
Даже когда я услышала, что передняя дверь хлопнула, и его машина отъехала, я продолжала представлять яростную радость, когда я, наконец, расскажу ему, каким жалким маленьким мужчиной он на самом деле был.
Я лежала на кровати, когда дом погрузился во мрак. Я ощущала, как заканчивался день, а жизни людей продолжались по тому же определенному сценарию. Я тоже была такой когда-то, ― проживая час за часом, как лунатик бродила по пути, что был выбран для меня, не просыпаясь, ничего не зная.
Все это было пылью и прахом.
Должно быть, я уснула, потому что, когда мой телефон завибрировал текстовым сообщением, я дернулась и проснулась. Я попыталась сесть, задаваясь вопросом, почему чувствую боль, и затем воспоминания налетели на меня как саранча. Кожа на моей ноге огрубела и сильно стянулась, будто от плохого загара. Я была поражена, обнаружив, что мое лицо было мокрым. Я не знала, что это было возможно ― плакать во сне. Это было не от боли, по крайней мере, не от физической.
Я повернулась на свою сторону, чтобы потянуться к прикроватному столику. Маленькие часы-будильник говорили мне, что было больше одиннадцати вечера. Я проспала почти четыре часа.
Я ожидала, что это будет сообщение от Себастьяна, так и было, но не пожелание спокойной ночи, как я думала.
