Я села на низкую больничную койку и засучила штанину до лодыжки, затем потянула пластырь. Он прилип. Мне нужно было оторвать его и это будет больно.
Я сделала глубокий вдох и сильно потянула, огромный лоскут кожи оторвался вместе с тканью. Моя нога выглядела как сырое мясо.
― Ничего себе! Выглядит не очень, ― сказал Чес, в его взгляде было замешательство. ― Я думаю, может, стоит обратиться к доктору.
Затем он покраснел, вспомнив, что я была замужем за доктором.
Мы услышали голоса снаружи, затем ворвался Себастьян, а за ним по пятам шла обеспокоенная Нэнси.
― Каро! Ты в порядке?
Черт побери! Он не слушал, когда я сказала ему быть более осторожным?
― Я в порядке, спасибо, ― сказала я так спокойно, как только могла. ― Чес помог мне.
Возможно, заметив мой прохладный прием или панический взгляд Чеса, Себастьян понял намек и закрыл дверь перед носом Нэнси.
― Чувак, выглядит довольно плохо, ― сказал Чес Себастьяну, указывая на мою ногу.
― Я в порядке, ― повторила я, не желая быть предметом их совместного внимания. Как будто я была уродливым экспонатом в зоопарке.
― Что случилось? ― спросил Чес.
― Просто глупый несчастный случай.
― Это не был несчастный случай, ― сердито сказал Себастьян. ― Ее ублюдок муж сделал это с ней. Покажи ему остальные свои ожоги!
Он дернул мою штанину, и в глазах Чеса застыл ужас.
― Это был несчастный случай, ― снова прошептала я, отталкивая его руки.
Я не могла выдержать жалость, которую видела на лице Чеса, и злость на лице Себастьяна.
Под их взглядами, я очистила рану соленым раствором, нанесла толстый слой крема-антибиотика и снова залепила ее. Себастьян следил за каждым моим движением. Чесу было не по себе, я решила помочь ему уйти и уменьшить количество напряжения в комнате.
― Чес, можешь ты оставить нас на минутку, пожалуйста?
― Конечно-конечно. Себ, я увижу тебя позже, чувак.
Себастьян кивнул, но не смотрел на Чеса, когда тот выходил из комнаты.
― Я хочу убить его! ― сказал он сквозь стиснутые зубы.
― Себастьян, пожалуйста, не надо.
― Что ее надо? ― огрызнулся он.
― Не усложняй все еще больше.
Он моргнул, ярость на его лице сменилась болью.
― Как я усложняю? Я просто хочу помочь. Я люблю тебя!
― Я знаю это, но прямо сейчас мне нужно, чтобы ты был спокоен и держал себя под контролем. Если ты продолжишь скакать на белом коне, чтобы спасти меня ― люди начнут замечать, ― если уже не начали. И последнее, что мне нужно прямо сейчас, чтобы кто-нибудь увидел, что ты относишься ко мне не так, как к остальным членам клуба. Ты понимаешь?
― Конечно, я понимаю... я не гребаный идиот!
― Хорошо. Тогда, пожалуйста, скажи мне, почему ты устраиваешь здесь сцену, в приемной, когда Чес присматривает за мной?
Каждая эмоция была видна на его лица, когда одна сменяла другую: удивление, гнев, боль, снова и снова, затем понимание и стыд.
― Извини. Просто... я немного обезумел, когда подумал, что тебе больно.
― Я знаю, tesoro. Но ты понимаешь, как все для меня усложняешь?
― Да, я понимаю, прости.
― Ладно, просто обними меня.
Он притянул меня ближе, и мы стояли в тишине, позволяя напряжению угаснуть.
― Все хорошо? ― спросила я, поглаживая его щеку.
Он сделал глубокий вдох.
― Да, я в порядке.
Но выглядел он напряженным и обеспокоенным.
