Мое дыхание стало рваным, как будто я бежала.
Собрав остатки силы воли, я слабо толкнула его в грудь.
— Нет, Себастьян.
Он мгновенно остановился, и с тихим стоном перекатился на спину.
— Я хочу тебя, Каро, — вздохнул он. — Я хочу заниматься с тобой любовью. Я хочу вечно заниматься с тобой любовью.
Мое дыхание застряло в горле.
Я тоже хотела этого. Так сильно.
Я не ответила, я лежала неподвижно, чувствуя, как мое тело возвращается обратно на землю.
Краем глаза я увидела, как он приводит себя в порядок. Я чувствовала вину за то, что заставила его чувствовать себя некомфортно.
Черт, есть ли что-нибудь, за что я не буду чувствовать вину?
— Так будет происходить на протяжении четырех месяцев? — сказал он обиженно.
— Или я могу уйти в монастырь, — пробормотала я почти про себя.
— Я все равно найду тебя, — сказал он угрюмо.
Я улыбнулась.
— Ладно, никаких женских монастырей. Или тем более, мужских.
Я пыталась придумать новую тему для разговора.
— Расскажи мне о работе, которую ты упоминал. Когда ты начинаешь?
— Я еще не подал заявление.
— Почему?
— Сначала я хотел убедиться, что ты будешь согласна с этим, Каро.
Я была удивлена.
— Ты... ты ждал... моего разрешения?
— Ну, не совсем. — Он выглядел озадаченно. — Мы могли бы обсудить это вместе и затем решить.
Ох. Как настоящая пара.
Дэвид никогда ничего не обсуждал со мной, я просто «получала указания свыше».
— Ты будешь работать вечерние смены? Это мне подходит.
— Великолепно! — сказал он и, улыбаясь, повернулся на бок, чтобы смотреть на меня. — Возможно, у меня будет несколько дневных смен. Платят не очень много, но Чес сказал, что там хорошие чаевые, особенно от женщин постарше.
Я вздрогнула, и он замер.
— Я не имел в виду... Я не думаю о тебе так! Каро, нет!
Но слова уже вылетели, и их было не вернуть.
— Это недалеко от истины, Себастьян.
Он сел, выражение его лица было встревоженным.
— Не говори так! Я так сильно люблю тебя, Каро. Я... то, что я чувствую к тебе... я никогда...
Он схватил мою руку и прижал ладонь к своей щеке.
Я тоже села, стряхивая песок с волос.
— Так и есть, Себастьян.
Мы сидели в тишине несколько минут.
Я была уверена, что он был подавлен, желая, чтобы его откровенные слова не были сказаны.
— Итак, — наконец, сказала я, мой тон был умышленно небрежным, — никаких девушек в старшей школе, что привлекли твое внимание? Никаких чирлидерш, размахивающих своими помпонами возле тебя?
Он улыбнулся печально, слабо, я подумала еще об одном шансе сменить тему.
