— Да, он был веселый. Мы взорвали много вещей.
Я закатила глаза на воспоминание.
— Да, Дэвид не был счастлив по этому поводу.
Я не могла сказать, почему я упомянула Дэвида.
Себастьян нахмурился.
— Как ваш отец?
И болезненное воспоминание пронзило меня. Мой дорогой отец, лежащий сморщенный и в муках, крошечный и беспомощный в больничной кровати; морфий был не в состоянии смягчить боль от рака, который полностью его уничтожил.
— Он скончался два года назад.
Я едва могла выговорить слова, застигнутая врасплох сокрушительной силой воспоминания. Я чувствовала слезы жгут мои глаза. Нелепо, я ругала себя.
— Мне жаль. Я не знал, — прошептал Себастьян.
Он выглядел так, будто хотел сказать что-то другое, но теперь я желала, чтобы его здесь не было. Я от всей души жалела, что предложила ему пообедать.
— Спасибо за помощь утром, Себастьян. Это, правда, было очень заботливо с твоей стороны, но я настаиваю на том, чтобы ты, как только мы поедим, пошел и занялся учебой. Я не хочу доставлять тебе еще больше проблем.
Он надулся, вдруг выглядя на свой возраст. Мне захотелось рассмеяться, но я, в самом деле, не хотела задеть его чувства. Особенно, когда он был таким полезным. Я сменила тему.
— Ты собираешься заниматься серфингом со своими друзьями в ближайшее время?
Он вздохнул.
— Может быть. Мне придется позаимствовать доску.
— Ох, что случилось с голубой доской?
— Отец испортил ее: переломив пополам. Сказал, что я не должен больше тратить время на серфинг.
Он сказал слова обычным тоном, но я слышала злость и боль под этим, я помнила угрозу его отца на барбекю.
— Это ужасно. И это моя вина. Я никогда не должна была говорить...
Он прервал меня, сказав мягко:
— Кэролайн, это не твоя вина, что мой отец — садистский ублюдок.
От его слов моя рука подлетела ко рту; глаза остановились на нем.
— Мне жаль, — мои слова были неотчетливые и сказаны шепотом.
Он пожал плечами.
— Ничего страшного. Я привык к этому.
— Я должна купить тебе новую доску, Себастьян. Вот и все.
Я пыталась поднять настроение.
— Спасибо, Кэролайн, но это не требуется. Я всегда могу одолжить одну из досок Чеса. Его отец тоже занимается серфингом.
— Ну, позволь мне подвезти тебя домой, после того, как мы поедим. Это меньшее, что я могу сделать.
Он улыбнулся мне, и напряжение исчезло.
Я нарезала немного моцареллы и помидоров, порезала кубиками авокадо, полила оливковым маслом и немного посыпала черным перцем.
Я нашла хлеб, который собиралась использовать для брускетта4 и поставила тарелку в центре стола, я предполагала, что парень-подросток съест намного больше меня.
Он уплетал с аппетитом, глотая все, что было на виду.
— Ты правда умеешь готовить, Кэролайн.
Я рассмеялась на его восторг.
— Это не готовка, Себастьян.
— Мама никогда ничего не готовит, — сказал он, поднимая брови. — Отец думает, что она готовит, но это все куплено в магазине.
— Хммм... ну, все что ты говоришь или делаешь, будет использовано против тебя в суде.
Он выглядел испуганным:
— Не говори ей, что я это рассказал.
— Что тебе будет из-за этого? — дразнилась я.
— Мне надерут задницу! — решительно сказал он
Выражение его лица вынудило меня громко расхохотаться.
— Ох, Себастьян, сейчас тебя так легко шантажировать.
— Ты, Кэролайн, можешь шантажировать меня в любое время, — хрипло произнес он.
Его взгляд внезапно стал таким глубоким, и я удивленно моргнула.
— Время уезжать, — сказала я вежливо и начала убирать посуду.
Он встал, и на какое-то мгновенье неуверенно уставился на меня, затем помог мне убрать со стола.
— Салат был вкусным, — сказал он робко.