Пофиг. Холодно и, кажется, собирается дождь. Всё небо затянуто облаками. Дождь в ноябре в северном Огайо также неприятен, как это звучит.
Огни библиотеки гаснут, и через несколько мгновений выходит Адам. Пара книг зажата у него подмышкой, куртка перекинута через плечо вместе с сумкой. Как будто он непроницаем для холода, который заставляет меня, стоящую возле его машины, дрожать до самых косточек.
Он вытягивает ключи из кармана, и я кашляю.
Его глаза расширяются, когда он видит меня.
— Ты действительно настроена серьёзно?
— Серьезно, как инфаркт. — Я задираю подбородок.
— Не знаю, откуда Блейк узнал, что ты здесь. Может, он преследовал тебя.
— А может, ты преследовал его.
Он машет книгами передо мной.
— Нет, я пришел, чтобы заниматься. Начерта мне преследовать Блейка?
— Это ты мне скажи.
Отхожу от его машины, хотя, возможно, не должна. Но я не собираюсь давить на него, чтобы заставить остаться. Адам дёргает дверцу машины и бросает книги внутрь. Я жду, что он просто сядет и уедет, но он захлопывает дверцу и смотрит на меня.
— О чём мы вообще говорим? Теперь ты упрекаешь меня за то, что я прервал вас с Блейком?
Я округляю глаза.
— Вот именно, Адам. Совершенно очевидно, я бы не справилась с этим одна.
— Тогда что? — Он повышает голос, почти кричит, и я вздрагиваю, когда он подходит ближе. — Что за чертовщина, Хло? В один момент мы с тобой…
— Что? Что «мы с тобой», Адам? Я уже говорила тебе, что ничего не помню, но ты отказался просветить меня.
— Здесь не о чем говорить, — произносит он, никого не убедив.
— Я тебе не верю. — Мне так холодно, что зубы выбивают чечётку, а дыхание вырывается изо рта подобно облаку. — Я всё ещё чувствую это, Адам. То, что я забыла. Оно всё ещё здесь. Каждый раз, когда ты смотришь на меня, когда проходишь мимо в дурацком коридоре, я чувствую…
— Что ты чувствуешь?
Я вижу нетерпение в его глазах. И что-то ещё.
— Это. — Я приближаюсь и беру его за руки. — Нас, Адам.
Его божественно тёплые пальцы оборачиваются вокруг моих, а на лице появляется беспокойство.
— Ты замёрзла, Хло. Тебе не нужно было торчать здесь на морозе. Я отвезу тебя домой.
— Не делай вид, что тебе наплевать. Не делай вид, будто ничего не произошло, когда ты посадишь меня в машину и включишь радио.
— Почему ты так уверена, что что-то произошло? — спрашивает он напряжённым и печальным голосом, даже немного отчаянно.
У меня нет ответа, который я могла бы произнести вслух. Поэтому я переплетаю наши пальцы и вдыхаю его запах: мыло и чистота с мягкими нотками корицы. Закрываю глаза.
— Прикасаясь к тебе, я вспоминаю прошлое. Помню, как занималась с тобой. Сгребала с тобой листья.
— Да, Хло, это было. Но на самом деле это ничего не значило.
Открываю глаза и проглатываю свой страх.
— Нет, Адам. Я думаю, это значило всё.
Он вырывает свои руки из моих, и я вздрагиваю. Адам запускает руку в волосы и, тяжело дыша, отходит назад. Я чувствую себя холоднее льда, словно у меня отняли что-то важное.
Он качает головой, выпуская горький смешок.
— Этого не будет. Мы не можем делать это, — бормочет он. — Мы не можем продолжать, Хлоя. Не сейчас. И ни когда-либо.
Смотрит налево и направо, а затем направляется к машине. Боже, он собирается уехать. Собирается просто оставить меня стоять здесь, после всего, что я сказала.
Он не уезжает, но остается напряжённым и скованным. Я слышу, как он испускает судорожный вздох, его ноги шаркают по тротуару.
— К черту всё это, — неожиданно произносит Адам, качая головой.
Он поворачивается ко мне, и у меня даже нет времени, чтобы вздохнуть или моргнуть или сделать хоть что-то, прежде чем его руки касаются моего лица, запутываются в волосах… и затем он целует меня.
Его губы мягкие и жёсткие одновременно, они посылают электрические разряды в каждый мой нерв. Я тяжелею и дрожу под его губами, мои наполовину отмороженные пальцы прижимаются к его рубашке, купаясь в тепле.
Мой рот открывается со вздохом, и поцелуй длится и длится, пока я не перестаю думать о холоде, опасности или любом из миллиона вопросов, которые хочу задать. Я не могу думать ни о чём, кроме ощущения его рук и вкуса его губ.
