Но я вообще не героиня.
– Ты дала право голоса студентам. Это уже что-то.
Они были моими друзьями. А теперь мы нечто большее. Мы связаны таким образом, что никогда не распутаемся.
На экране я закрываю глаза и вздыхаю. Здесь и сейчас я чувствую, как рука Адама прикасается к моей, его пальцы придают мне сил.
– Этого явно недостаточно. Но это всё, что я могу сделать.
Репортер заканчивает напоминанием о предстоящем судебном заседании Дэниела и расследовании, которое всё ещё ведётся над двумя неназванными причастными несовершеннолетними. У несовершеннолетних есть имена: Блейк Таннер и Адам Рид.
Я до сих пор не знаю, что с ними будет.
– Не беспокойся об этом, – говорит Адам, читая мои мысли.
Мэгги, свернувшаяся с другой стороны от меня, отворачивается от телевизора.
– Она н-не единственная, кто беспокоится об этом.
– Добро пожаловать в мой фан-клуб, приму это как комплимент, – отвечает Адам, по большей части дразнясь. Эти двое, возможно, никогда не будут делиться секретами или заплетать друг другу косички, но они любят меня. И, кажется, для них этого достаточно.
– Ну, лично я горжусь тобой, – говорит мама со своего любимого места. Её улыбка слегка дрожит, что говорит о том, что она сказала не всё, что хотела. – Я всё ещё надеюсь, что ты передумаешь насчёт теста. Никому не будет хуже, если ты сохранишь этот балл…
Я округляю глаза.
– Мам. Мы это уже обсуждали.
Она с резким вздохом уступает. Похоже, она приняла это, но мы обе знаем, что это не так. Позади неё папа крутит пальцем у виска.
– Не слушай её. Ты, возможно, получишь ещё лучший результат.
– Сомневаюсь, – говорю я.
– А я нет, – отвечает отец. – И как ты знаешь, я всегда прав.
Я смеюсь.
– Ладно, тебе придется смириться с реальностью.
– Однажды ты поймешь, насколько на самом деле умная, – тихо говорит Адам.
– И тогда смириться придётся тебе, – замечает отец.
Он делает это заодно с Адамом. Вставляет замечания.
Всё ещё немного странно, что я встречаюсь с парнем, у которого есть судимость. Совсем не то, о чём они мечтали, я понимаю. Чёрт, Адам похлеще их. Сначала он даже не хотел переступать порог дома. Но однажды мы с Мэгги затащили его внутрь и заставили всех смириться с происходящим.
Не то слово, как неуклюже всё было. Но сейчас мы здесь. И всё нормально.
Даже хорошо.
– Когда у тебя следующая встреча с детективом? – спрашивает отец.
Мэгги смотрит прямо на меня, её брови подняты. Я заставляю себя прикусить язык и посмотреть на Адама, опустившего взгляд. Он задерживает дыхание перед ответом.
– В пятницу.
– Твоя бабушка там будет?
– Ей не очень... хорошо, – отвечает он, и я сжимаю его руку. Он явно чувствует себя некомфортно, делая глоток содовой из холодильника. Вероятно, он не горит желанием впутывать свою дряхлую бабушку-алкоголичку в это.
– Если ты не против, я мог бы позвонить ему, – говорит отец.
Мы с Мэгги одновременно поворачиваем головы и смотрим на него. Мама тоже таращится.
– Что? – спрашивает он, смотря на нас, как на сумасшедших. – Это так странно, что я хочу замолвить словечко за парня?
Эм, да, это странно. Мой отец, защищающий парня, с которым я постоянно встречаюсь, сродни предзнаменованию надвигающегося апокалипсиса.
– Вы не должны... – я обрываю Адама, крепко сжимая его пальцы, и выразительно смотрю на него. Его глаза смягчаются, и он начинает снова. – Если вы этого хотите, было бы здорово. Спасибо.
Мама хлопает в ладоши и предлагает пиццу, отец присоединяется к ней, когда она направляется в кухню, диктуя добавки и обсуждая варианты доставки.
Мэгги достаёт, по меньшей мере, четыре флешки, сваливая их на стол в линию.
– Теперь, когда с этим покончено, нам нужно в-вернуться к делу. Где твои маркеры?
Нахмурившись, я взираю на гору работы на кофейном столике.
