– Я пришла пешком. У меня б-была паранойя, что кто-то может увидеть меня, – говорит она. Её брови сведены вместе, и я понимаю, что её не убедила моя напускная беззаботность. Она знает, что я расстроена.
Адам идет первым, и Мэгги хватает меня за рукав возле двери.
– Что не так?
Я делаю глубокий вдох.
– Давай начнём с того, что так? Этот список гораздо короче.
***
Часом позже Мэгги кусает губы, оглядываясь в тихом учебном классе.
– Ладно, ничего не получается, и у меня уже кончилось терпение. В какое время, ч-чёрт возьми, приходят уборщицы?
– Они не приходят по выходным. Мы в безопасности, – отвечает Адам.
Она была на нервах с того момента, как мы попали сюда. Может, школа не была самой лучшей идеей, но нам нужно было уединение, и я подумала, что пребывание в месте, где всё началось, поможет подтолкнуть мою память.
Открываю глаза и качаюсь на стуле, мой взгляд перемещается к окну передо мной. Так странно думать о последнем разе, когда я смотрела в этот стеклянный прямоугольник. Если я сейчас засну, то проснусь весной?
Адам приводит в порядок своё пальто, и я хмуро смотрю на него.
– Прости. Думала, всё будет намного быстрее.
– Не будет, – говорит он. – Наверное, я что-то делаю не так.
– И я тоже, – поддакивает Мэгги.
Я передёргиваю плечами и прочищаю горло.
– Давайте попробуем ещё раз. Мне просто нужно быть более восприимчивой.
Мэгги цинично смотрит на меня, словно уверена, что я даже близко не стану более восприимчивой, что бы они ни делали. Она обменивается взглядами с Адамом, подтверждая, что это их общее мнение.
– Мы можем снова попробовать воображаемое озеро. Это было приятно. – Мой голос звучит неубедительно. Даже для меня.
– Возможно, Адам прав. Мы м-можем пойти в полицию, – говорит Мэгги.
– Мы это уже обсуждали, – отвечаю я. – Мне нужна та коробка. Я бы не спрятала её, если бы она не была по-настоящему важной. – Их молчание является для меня согласием, поэтому я убираю волосы за уши. – Мы должны сделать это.
Адам кивает и придвигается ближе, прикасаясь к моей руке. Я чувствую шершавость его подушечек на своей ладони. Проблеск воспоминаний о нём, идущем вниз по школьной лестнице, пробегает сквозь меня. На полпути вниз он поворачивается одним плечом и улыбается мне улыбкой, от которой всё внутри плавится.
Задыхаюсь, сильнее сжимая его ладонь.
– Подожди. Я знаю, что мне нужно. Мне нужно, чтобы ты прикасался ко мне.
Он странновато улыбается, и я ударяю его по руке, краснея до корней волос.
– Не так. Я имею в виду...
– Ты вспоминаешь, когда я касаюсь тебя, – говорит он, заполняя мою неловкую паузу.
– Да. Именно. – Я поворачиваюсь к Мэгги, желая, чтобы мои щёки перестали гореть. – Так я вспомнила ту ночь у Блейков. Когда ты держал меня за руки, чтобы помочь встать, это воспоминание вернулось ко мне.
– Как? – спрашивает Мэгги.
– Не знаю, – признаюсь я, переплетая свои пальцы с пальцами Адама. – Может, это из-за нашей связи.
– Она с-сильнее, чем наркотики?
– Возможно, – мягко говорит Адам, и я сжимаю его руку, слишком ошеломлённая, чтобы озвучить собственное мнение. По правде говоря, моя связь с ними обоими, возможно, самая сильная из всего, что я имею. И, возможно, это самая сильная связь, которая когда-либо будет в моей жизни.
– Ладно, мы п-попробуем снова. Держитесь за руки, – говорит Мэгги.
Она придвигает свой стул ближе ко мне. Её рука маленькая и прохладная, а рука Адама широкая и тёплая. Они абсолютно разные, и оба так хорошо подходят мне.
– Закрой глаза, – говорит Мэгги.
Часть меня сопротивляется, всё ещё боясь того, что будет ждать меня, когда я открою глаза. И больше всего я боюсь узнать правду о тех шести месяцах, которые не могу вспомнить. Зная, что, возможно, будут те вещи, которые я бы предпочла не помнить.
Нет. Это не я. Я прыгаю с мостов. Срываю пожарные сигнализации. Во мне нет места подобным страхам. Я отбрасываю их, прячу глубоко внутри и сосредотачиваюсь на словах Мэгги.
– Нам начать с озера? – спрашивает она мягким голосом.
Чувствую, как паника поднимается во мне, когда неизвестное подступает ближе. Я думаю о том, какой была. О тех вещах, которые могла сделать или сказать. Затем я чувствую приятную мягкость губ Адама возле моего виска. Она едва ощущается, не в его обычном стиле жаркой напористости.
Чувствую его губы возле моего уха, а затем тихий шёпот:
