Когда заканчиваю, я иду к Адаму.
Подхожу к нему на ватных ногах, он смотрит на меня через полуприкрытые веки. Он выглядит так, будто находится в агонии. Мне больно видеть его таким.
– Полиция едет, – говорю я.
– Полиция, – повторяет он. Затем он напрягается, смотря встревожено. – Тебе надо убираться отсюда. Ты не должна иметь дело ни с чем подобным, Хлоя.
Пытаюсь прикоснуться к его руке, чтобы успокоить.
– Адам...
– Иди, Хлоя! Ты слишком хороша, чтобы быть замешанной в этом. Это моя вина. Моя проблема. Пожалуйста. Просто иди. – Он толкает мои руки, и довольно сильно, даже в таком состоянии. Всё, что я могу – это быть рядом с ним.
Смотрю на другой конец дивана, где в отключке лежит Дэниел. Чувство, которое проходит через меня, слишком сильное, слишком яростное, чтобы принять его за гнев. Я напоминаю себе, что полиция в пути, что этот мужчина покинет это место в наручниках и отправится в тюрьму.
Но мне этого не достаточно.
Я могу навредить ему так же, как он навредил нам. С помощью этого мерзкого наркотика, который бежит по его венам, я могу заставить его проснуться и сказать то, что похоронит всю его оставшуюся жизнь. Я могу почувствовать вес правосудия над ним в своих руках.
– Ты слишком хороша для меня, – говорит Адам, отвлекая меня.
Я не слишком хороша для него. Но я слишком хороша, чтобы поступить так с Дэниелом Таннером.
Проскальзываю в промежуток между Адамом и подлокотником дивана. Касаюсь его лица, и он хмурится, всё ещё выглядя заторможенным и смущенным.
– Ты заслуживаешь лучшего, Хлоя. Я пытаюсь убедить тебя в этом.
– Значит, хорошо, что я никогда не слушаю.
Когда он пытается отклониться, я целую его. Он делает неубедительную попытку остановить меня, но я усиливаю напор. Когда мы отстраняемся, я вижу, что его взгляд стал более осмысленным. Его прикосновения вернули мою память. Может, мои делают с ним то же самое. Это смешная идея, но она вызывает у меня улыбку.
– Знаешь, я всё вспомнила, – говорю я. – Всё пропущенное время вернулось.
Замечаю обеспокоенность на его лице прежде, чем он пытается скрыть её.
– Да? Какие-то большие сюрпризы?
– Ничего стоящего упоминания. Тем более я уже знала, что люблю тебя.
Он наполовину склоняет голову в согласии, когда до него доходит смысл. Я вижу его сомнение, чувствую, как напряжение в его взгляде сменяется мягкостью, его лицо расслабляется.
– Хлоя, ты не можешь...
– Ну да, могу. И я довольно упряма, поэтому тебе придется с этим смириться.
Вижу лёгкий намек на улыбку, прежде чем он притягивает меня. Его поцелуй сладкий и глубокий, его руки поднимаются по моей спине к волосам. Он стирает весь холод и страх этого вечера, наполняя меня теплом и силой.
Когда мы отстраняемся, Адам улыбается с закрытыми глазами.
– Упрямство мне нравится.
Я смеюсь, первый раз за целую вечность. И эти ощущения даже приятнее, чем поцелуй.
Глава 33
Лицо репортера на экране очень сосредоточенное.
– Как вы отнеслись к предложению школьного совета о добровольном ретестировании?
Прикусываю губу. Лучше бы я этого не делала. Это и в жизни-то не особо приятно, но с моей головой, заполняющей весь телеэкран – напомните мне поблагодарить оператора за это, – я выгляжу как будто на грани нервного срыва. Но, в принципе, я и была на грани нервного срыва.
– Я не очень много думала на эту тему.
– Так вы до сих пор не приняли решение о том, как вам поступить?
– О, нет. Я приняла решение. Я пересдам тест.
Репортер наклоняет голову в этой репортерской манере, когда ответ, который они получают, не соответствует ожидаемому.
– Как и у большинства других студентов, вовлечённых в скандал, ваш результат Академического теста был особенным, верно? Некоторые внесли предложение, что это может стать единственным преимуществом ваших испытаний.
На экране я качаю головой. Я выгляжу возмущенной.
– Не думаю, что были какие-то преимущества. В этом не было ни малейшей положительной стороны. Не для меня.
– Вы почувствовали удовлетворение от того, что были той, кто призвал его к ответу? Ваша смелость в раскрытии этой истории дала другим жертвам силы также сделать свои заявления.
Она кладет восемь фотографий на стол между нами. Они все фальшивки – хитрость новостей, чтобы визуализировать величину воздействия Дэниела. Как будто число фотографий на столе прямо пропорционально тому, какой великой героиней я являюсь.
