- Вот и хорошо. Успею переодеться в штаны!
Глава 44
Лео
Гнев спал почти сразу, стоило уйти с кухни нашей хозяйке, уступил свое место тревоге. И зачем я только позволил себе общаться на равных с девицей? Строжить ее, попрекать? Идиот. Привык, что меня самого всю жизнь окружали маги. Что ошибки в ворожбе никогда никому не прощались. Всегда следом за ошибкой, совершенной в сердцах, шло порицание от других магов. И не важно было, кто из нас сильней одарен, кто слабей, какой у кого титул. Ошибся – виновен.
Нельзя делать глупости в порыве чувств, нельзя поддаваться эмоциям. Кто бы ты ни был, и что бы ни происходило, главное, что ты, именно ты, одарен, а значит, опасен для всех и, в первую очередь, для себя самого и близких. Не умеешь справиться с магией? Ее запирают. В академии мне и то приходилось носить подобный каторжному браслет неделями за собственные проступки. Полностью дар он не запечатывал, лишь ограничивал некоторые его проявления. И я считал такое наказание вполне справедливым.
Женщинам и вовсе запирают дар, когда те выходят замуж, чтобы они не погубили себя, мужа и собственных малышей в порыве дамских истерик. Только безбрачные девицы способны сохранить свою природную силу, да щё жены драконов. Среди двуипостасных не принято запечатывать дар жены. Даже наоборот, чем сильней магически одарена жена, тем больше ею гордятся.
Эта же девица ничему не обучена. Один удар магии, и от надёжного артефакта ничего не осталось. Кристалл-накопитель просто расплавлен. Сколько же в ней силы? Много. Даже больше, чем я мог предположить.
Теперь становится очевидным, почему всех до единой дочерей Морриган уничтожают. Такая сила, разум и полное отсутствие умения себя сдерживать. Одна дурная эмоция и весь город погибнет. Или наоборот, скроется в гуще листвы. Уф. Вот теперь стало страшно. По-настоящему. Искренне. Как бывало иногда в море посреди бури. Вот только буря способна утихнуть, а дар Анестейши никуда не исчезнет.
Кто ее обучал и чему? Девица отнюдь не глупа, разбирается в травах, я сам своими глазами видел раскрытые книги на столе в ее комнате. Но почему тогда Анестейша ничего не знает о магии? Ни крупицы теории! Ее разум столь же чист и ничем не запятнан, сколь чисто небо после дождя. Ни облачка нет.
Черт! И в гибели артефакта виноват только я! Страшно представить, что ещё она могла сотворить под руководством такого учителя! Идиот! Не мог повозиться чуть дольше? Самого-то учили использовать дар с осторожностью! Первое время тренировали только на поленьях и брёвнах. Строго-настрого запрещали касаться магией артефактов! Ещё повезло, что зверь ее уцелел, и девица не разнесла к черту всю кухню!
Отругал ее! Вместо того, чтоб успокоить, объяснить что случилось! Дебил. Почему так повел себя? Терпения не хватило? Нет? Тогда что? Вновь попал под давление чувств? Захотел прикоснуться? Пожалуй! Ещё и в расход ее вверг. Сам виноват, как более опытный маг, как тот, у кого за плечами долгая практика, как мужчина в конце-то концов! А платить за мою глупость станет девчонка.
Как же стыдно сейчас! Ещё повезло, что худшего ничего не случилось.
- Она опасна, Далет. Очень опасна.
- Как и все дочери Морриган. Величие их дара становится проклятием.
- Для них же самих.
- Для всех. Светлая половина ее силы способна очистить земли от всего, что на них произросло. От трав, людей, животных. Темная половина способна преумножить жизнь. И тогда вскоре на земли придет неминуемый голод и смерть. Дочерей Морриган нельзя выводить из баланса. Это ошибка. Никто не ведает, в какую сторону качнется маятник их силы. Хуже только то, что в молитве она может достучаться до своей матери.
- Ты в это веришь? - внимательно всмотрелся я в лишённое страстей лицо берсерка.
- Верю. Теперь верю. На моей родине таких, как она, берегут. О них особо заботятся. Анестейша способна творить великие чудеса. Возвращать с порога смерти тех, кто должен уйти, вдыхать жизнь в бесплодные земли, изгонять мор, утраивать стада. В тех землях, где жили подобные ей, не бывало случая, чтобы овечки приносили по одному агнцу. Всегда рождали по двое, а то и по трое. Пустыни благоухали степным разнотравьем, а море щедро делилось рыбой. Даже шторм и тот стихал от пения дочерей Морриган. Так рассказывают старики. Кто-то из них ещё помнит последнюю ведьму нашей земли. Я раньше не верил в эти легенды. Был слишком молод.
- Странно. Среди нас принято верить, что дочери Морриган приносят своей силой только мор.
- Глупость. Хотя, у вас, может, и так.
- Почему?
- Потому что сама Морриган как-то спустилась на землю прельщенная честью, доблестью и красотой берсерка. Все наши мужчины таковы.
- Слабо верится. Порченая овца есть в любом стаде. Ну или баран, - неуместно пошутил я.
- В любом, - кивнул головой Далет, - но среди нас принято изгонять или убивать тех, кто не может сохранить своей чести и доброты сердца. Внешняя красота не столько важна для мужчины.
- Наверное. Допустим, Морриган действительно спустилась на землю и…?
- И полюбила. Родила дочь. Это было так давно, что никто уже и не помнит, когда именно. Та девушка родила ещё дочерей. И так из поколения в поколение. Все потомки того берсерка и богини - дочери Морриган, все они несут в себе великую силу. Но только не каждой она открывается. Большинство умирает, так и не узнав, кто они по рождению.
- Красивая легенда. Дочь богини, - ухмыльнулся я.
- Хочешь верь, хочешь нет. Но злить Анастейшу точно не стоит. Я подчиняюсь традиции своего народа и стану служить дочери Морриган до конца, какой бы не была ее воля. Хозяйке подчиняются даже змеи.
- Как тот артефакт у нее на браслете?
- Змейка не артефакт. Она живая.
- Вот в это точно не верю.
- Твое дело.
- Соглашусь лишь в одном, сейчас Анастейша опасна. Ее необходимо обучить использовать дар. Я постараюсь помочь в этом.
- Смелость – удел победителей и мертвецов. Бери вот эти горшки и пойдем навестим мир демонов.
За воротами в Иномирье меня сразу же окружил аромат изысканных кушаний, аромат моей замковой кухни, будто вот-вот на пороге появятся слуги, подадут мне чашку кипящего кофе и подплавленный сыр на тарелке. Только ради этого блюда я держу у себя карликового дракончика. Что может быть вкуснее хрустящей зажаренной с сыром булочки в пламени крохотного дракончика? Чей рост не больше моей чернильницы? Разве что трюфель. Трюфель! Это его нотка пробилась сквозь аромат шоколада! Мерещится, что серебряный поднос уже стоит на письменном столе, и все как прежде. Брат вот-вот войдёт в дверь, начнет свои разговоры, обсуждения, сплетни.
- МММ! - застонал я невольно. Как же хорошо от одного запаха становится на душе.
- Смотри, чтоб тебя не стошнило от дурного запаха.
- Чего? - опешил я, и наваждение мгновенно слетело. Холодные комнаты, берсерк рядом со мной, браслеты каторжника на руке.
Скорей бы со всем этим покончить.
Мы расставили припасы по полкам холодильного шкафа, поудивлялись обилию специй в ящиках шкафа. Многие из них Далет выложил, чтоб отнести в дом.
