- Ей.
- Можно поглядеть?
- Гляди, сколько хочешь. Безделица. Только камни не рассыпь.
- Разве это не стекляшки?
- Рубины.
- За каждый такой можно лошадь купить.
- Бери выше, добыты в гномьем чертоге. Удивительной чистоты.
- На драконову кровь похожи.
- Легенда говорит, что рубины так и возникли. Якобы если дракон прольет свою кровь, она застывает камнями. Лгут, конечно. Но красиво звучит.
- Девицы любят добрые сказки.
- И то верно. Скажу баронессе, что ее красота способна ранить даже сердце дракона. И вся она так же прекрасна, как и бутон этого цветка.
- Надо запомнить.
- Тебе-то зачем? Не ты же решил впутаться в брак.
- Может и так, - хмыкнул сокольничий. В зале стало темнеть, стихли беседы и голоса. На щелястом столе в небольшой плошке застыла свеча. Я попробовал щелкнуть пальцами, чтобы поджечь фитилек. Что за черт! Магии нет, и в сон клонит голову.
Льюис потянулся к футляру с розой, защелкнул замок. Меня мутит и клонит в сон.
- Я помогу вам дойти до комнаты, господин.
С благодарностью опираюсь на подставленное моим сокольничьим плечо. Мутит.
Пытаюсь понять, что мы пили. Спирта не было на столе. Разве что морс? Мог я перепутать его с лёгким весенним вином? Вряд ли. Да нет, не может такого быть. Да и магии нет во мне больше. Глупость какая.
Сквозь толпу словно бы на буксире Льюис довел меня до чулана. Стены пляшут свою круговерть...
Комнатка скорее напоминает убежище слуг. Через щели в стене видна коновязь. Моряки снуют мимо наших коней. В голове моей сплошной шторм, и нет надежды сесть на мель моей шхуне.
Сокольничий так бережно, как только это возможно, стягивает с меня камзол. Морок с вещей слетел, растворился. За камзолом следуют сапоги и штаны. Неловко выходит. Обычно я сам одеваюсь, не люблю просить слуг о помощи, да и зачем.
Деревянные доски одинокой кровати больно упираются в спину. Что за чертовщина со мною творится?
Словно во сне наблюдаю за сокольничьим. Тот небрежно скинул с себя всю одежду... и зачем-то нацепил ее на меня. Брежу. Точно ведь, брежу. Может, в супе попалось ядовитое мясо горгульи? Льюис ел что-то другое.
Смотрю на Льюиса, словно на свое отражение. Мой камзол, мои штаны, сапоги. Пояс. Кольца на пальцах. Футляр, предназначенный для баронессы, небрежно вложен в карман. Он ощупывает себя, заворачивает рукава у рубашки. Вставляет найденные в моем кармане запонки в петли одежды.
Это всё сон? Если бы так! Что он задумал? Толкнув плечом, сокольничий приоткрыл дверь в зал. Тусклый свет ударил в глаза.
- Мой слуга, подлец, перебрал. Пусть проспится как следует и убирается к черту. Комнату я оплатил.
- Как прикажете, господин. Лошадь одну седлать или обе?
- Заберу сразу двух. Жаль оставлять здесь кобылку.
На секунду он обернулся, в голубых глазах отразилась злоба.
- Убивать не буду. Смысла нет. Через день стану бароном, и никакой герцог мне страшен не будет. Вас облапошил и Глорию к рукам приберу. А потом обвиню дорогую женушку в измене и сплавлю на каторгу. Спасибо за идею, господин.
Чертов подлец подмешал дурман мне в еду. Сам я, дурак, доверился человеку.
За стеной торопливой рысцой застучали копыта моих лошадей. Конокрад. Тварь! Пакость какая! И я идиот. Догоню, убью!
Знатный дурман. Скинуть с себя такой будет не просто. Молюсь, хоть бы пошевелиться и ни черта не выходит.
- Ну ты дал! - раскрывается дверь. Седой моряк, качаясь, входит в кладовую, - На кой черт упился? Место решил потерять? Я ж сам видел, хозяин он добрый. За стол тебя с собой посадил. Монетой не обделил. Дурак, ты, парень. Обещай, что больше ничего не учудишь, помогу!
Киваю подбородком, на большее сил не хватает. В голове хоровод водят русалки, объятые морской пеной.
- На, держи, может, ещё догонишь. Тракт дрянной, быстро его милость не поскачет. Если срезать напрямки, через лес, успеешь, - в рот льется огонь. Он прожигает и губы, и горло. Даже мой желудок как будто горит. Постепенно возвращается возможность двигать руками. Стены остановили хоровод, плотно угнездились на земной тверди.
- Крепко тебе в голову дало.
- Что это было?
- На севере варят особую дрянь, да она хорошо помогает.
- То есть вы дошли до ледяных земель? На лодке?
