— Просто? — Паромщик рассмеялся, и этот звук напоминал треск ветвей и свист ветра в резном камне. — В этой задаче не будет ничего простого. Вы утонете в крови задолго до того, как приблизитесь к тому, чтобы отобрать голову Короля Драконов. Но если вам каким-то образом удастся выбраться из кровавой бойни, тогда да, ваш долг будет выплачен полностью.

— Подожди, — крикнула Рокси, отталкиваясь от берега, его плот уплыл от берега гораздо быстрее, чем позволяла дальнейшая беседа.

Паромщик улыбнулся, когда туман начал окутывать его, но Рокси решительно зарычала и прыгнула с разбега с берега реки.

— Рокси! — Я в тревоге закричал, когда она рванулась вперед с помощью магии воздуха, стук ее ботинок о плот был единственным звуком, который вернулся ко мне из тумана, когда и она, и Паромщик были окутаны им и исчезли из поля зрения.

Я побежал за ней, заморозив воду перед собой и бросившись на нее, выкрикивая ее имя. Мое сердце грохотало в груди, подтверждая, что она все еще жива, но когда я нырнул в клубящийся туман, я потерял всякое чувство мира и застрял на льду.

Я обернулся, их голоса слабые и неясные, доносившиеся сзади меня… нет, справа…

Я снова побежал, отдаленный шум их разговора вел меня в погоню за ними, направление постоянно менялось, любые надежды найти их быстро покинули меня.

Когда меня охватила паника, лед под моими ногами начал раскалываться и трескаться. Я бросил под ноги еще больше магии, но это было бесполезно, и, прежде чем я успел что-либо сделать, чтобы остановить это, я рухнул в ледяную воду.

Я погружался все глубже и глубже, мои попытки плыть встречали только сопротивление, пока внезапно чье-то тело не столкнулось с моим, ее руки обхватили меня, прежде чем она начала бить ногами по поверхности.

Затем мы начали двигаться, плывя вместе к мерцающему свету над нами, и я жадно вдохнул полную грудь воздуха, когда мы появились.

— Во что, черт возьми, ты играешь? — потребовал я, мои руки крепко сжались вокруг талии Рокси, пока мы ступали по воде и смахивали капельки с ресниц.

— Я попросила его заключить со мной сделку. У меня было то, что, как я знала, он хочет.

— Что? — потребовал я.

— Истощающий кинжал, обагрённый кровью проклятых, — сказала она с лукавой улыбкой. — Я получила его от Херите. Почти уверена, что он был тоже очень ценный, потому что его рукоять была покрыта драгоценными камнями, поэтому я решила, что лучше не показывать его жадному Дракону.

— И риск твоей жизни и доведение меня до чертового сердечного приступа привели к сделке, которую ты хотела? — потребовал я, игнорируя приступ интриги, пробудившийся при слухе о тайном сокровище.

Затем ее улыбка исчезла, и она покачала головой.

— Я так не думаю. Я хотела, чтобы он защитил нашу армию, мне нужен был некий щит между нашими воинами и смертью.

— Он не мог его желать настолько сильно, чтобы дать тебе это? Война означает смерть, это все равно, что просить голодающего отказаться от еды на пиру.

— Я знаю, — вздохнула она. — Но я все равно отдала ему его. Никаких условий, никаких обещаний, никаких сделок. Только надежда, что, может быть, он сейчас не будет против нас, что, возможно, он простит меня за то, что я украла тебя из его рук.

Я покачал головой от ее дерзости, убирая прядь темных волос с ее лица.

— Мы обязательно предоставим ему множество других душ, когда столкнемся с армией моего отца, — согласился я. — Потому что я еще не закончил жить с тобой этой сумасшедшей жизнью.

ГЛАВА 62

Старый. Я назвал ощущение, которое прижалось к моей ладони, когда я вел ее вдоль нефритовой зеленой стены замка моего отца, блуждая без мыслей, не зная, куда идти дальше.

Я завернул за угол, и пара охранников вытянулась по стойке смирно, запах их страха витал в воздухе, капля пота скатилась по лбу.

Они боялись меня.

Я вздохнул, перемещаясь между ними в более глубокие слои замка. Меня все боялись. Никто из них не понимал, кто я такой, и поэтому боялись. Но никто не понимал меньше меня.

Острый. Я взглянул на кусок камня, который неровно торчал из стены, нажимая на него подушечкой большого пальца, пока этот всплеск ощущений не пронзил меня, кровь хлынула, запачкав стену. Боль.

Отсюда я мог слышать шум армии за матовыми окнами замка. Вдалеке я также слышал голос моего отца, выкрикивающего какую-то команду, которая, несомненно, заставила бы всех разбежаться.

Моя мать вошла в комнату и резко остановилась, обнаружив, что я там скрываюсь, ее глаза переместились на троны, стоявшие на помосте, привлекая к ним мое внимание и заставляя меня понять, что я забрел в тронный зал.

Ее глаза подозрительно сузились, босые ноги застучали по каменному полу, когда она подошла ко мне.

— Мой мальчик, — сказала она, слова закружились в моих чувствах, а затем исчезли. Ее голос казался более резким, поскольку ее власть над тенями внутри меня исчезла, и это больше не было затишьем чего-то, по чему я тосковал, а был командный звук, которому я инстинктивно сопротивлялся.

Я посмотрел на ее лицо, на острые скулы, на кожу, которая казалась тоньше, чем была на самом деле, или, по крайней мере, тоньше, чем у других нимф и фейри, на ее вены, слегка проступающие под ее плотью, темные с тенями в некоторых местах.

— Мама, — ответил я в свою очередь, задаваясь вопросом, почему это слово слетело с моего языка с такой тяжестью.

Я слышал, как многие Фейри кричали о своих матерях в тех лагерях, которые показал мне Отец, те, которые, по его словам, были полны низшими Фейри, и все же они казались мне такими же, как и все остальные. Более того, в их глазах был тот блеск, то… то, чего мне не хватало.

— Что ты задумал? — подозрительно спросила она, и я нахмурился.

— Ничего, — сказал я, потому что именно так я себя чувствовал в последнее время. Ну, в каком-то смысле все, что у меня было, было недавним. Было раньше и потом…

Она поджала губы, взяла меня за руку и притянула мои тени ближе, в то время как ее собственное темное пятно свернулось между ее пальцами. Но они уже не были одним и тем же, больше не сливались, а отделились, и когда я схватил свои тени, они мягко, но твердо оттолкнули ее назад.

Я чувствовал, как моя сила возрастает по ее зову, когда она нажимала сильнее, но с тех пор, как эта звезда исчезла, с тех пор, как ее свет разлился по миру, вес моих теней не был таким плотным. Их цвет уже не был таким темным, и я был вполне уверен, что предпочитаю их таковыми. Я не хотел, чтобы ее пятно было на них.

Я отдернул руку, отошел от нее и направился к тронам в центре комнаты.

Мать молча осмотрела меня, прежде чем подойти и встать у меня за спиной.

— Однажды он станет твоим, — выдохнула она, ее слова были как шелк. — Возможно, в один прекрасный день.

— Стул? — спросил я, не зная, почему меня это волнует.

— Трон, — резко поправила она. — И корона, которая идет в придачу с ним.

Я резко шагнул вперед, упал на отцовское сиденье и прислонился к резной спинке, украшавшая ее чешуя Дракона впилась мне в позвоночник.

— Я не думаю, что он мне подходит, — решил я, так же быстро поднимаясь.

— Это потому, что ты все еще растешь. Он идеально подойдет, когда придет твое время, — заверила она меня.

Я задумался об этом, задаваясь вопросом, возможно, это то, что я искал, но потом я вспомнил, как мои братья вместе смеялись на вершине горы, и что-то в моей груди резко скрутилось.

— Нет, — сказал я просто потому, что знал, что ни один стул или головной убор не дадут того, что я ищу.

Она снова заговорила, ее слова были резкими и отрывистыми, но я отошел от нее, ее голос был всего лишь шумом, который я решил не слушать. Выбор, который мне теперь стало намного проще делать, ее шепот, больше не проскальзывает в мои мысли, когда я ухожу от ее общества.

Голос отца раздался из комнаты передо мной, но я повернулся, не желая ощущать гнев, который я слышал в его тоне, не желая воспринимать какой-либо урок послушания и подчинения, который он преподнес мне сегодня. Его рука ему не была возвращена, и его гнев по этому поводу регулярно выплескивался на меня. Нет, я обнаружил, что больше не хочу становиться жертвой ударов его ремня. Какое-то время я терпел его насилие, ощущение такой боли было для меня странным и новым. Но преданность, которую он требовал от меня, заставляя соглашаться на все, что он пожелает, уже не казалась такой важной.