Но когда мне хорошо, мама словно не рада. В школе на концерте спела – не зазнавайся. С отцом в рейс съездила, вернулась счастливая – ну и чему радуешься? Чумазая хуже пацанки.

Книги писать стала – опять не слава богу!

Как она ещё Макса приняла – удивительно просто. Сразу почему-то им прониклась. "Сынок", и всё тут.

В дверь палаты кто-то постучал и оборвал ход моих мыслей.

– Привет, иц ми, – Макс заглянул с глупой виноватой улыбкой.

– Заходи, заходи, дорогой, – мама, секунду назад строгая, вдруг расцвела как от вселенского счастья, – Юлечка тебя заждалась!

Да?

Я прислушалась к своим ощущениям: ничего похожего на "заждалась" не нашла.

Макс зашёл с цветами. С букетом "бабушкино счастье". Я увидела их и меня вдруг накрыла такая тяжёлая тоска… Спазм сжал горло.

Почему он покупает каждый раз эти икебанообрзные символы безвкусицы? Первые пару раз, – на заре наших отношений, – я вежливо благодарила, но потом – потом я все уши ему прожужжала, что обожаю герберы. У меня зонт с герберами. У меня брошь-гербера. Это круглогодичные недорогие цветы. Почему он сейчас опять пришёл с веником, который я терпеть не могу? Неужели Макс настолько игнорирует, всё, что я чувствую и говорю?

Я и так ранюсь о всякую ерунду, а сейчас, в больнице, вообще стала как оголённый нерв. Да, да, конечно, дело, в этом. Не в Максе и цветах.

Мама метнулась встречать Макса. Не удивилась бы, если волшебным образом у неё в руках оказался свежеиспечённый каравай – уж так она была рада дорогому гостю. Впрочем, она всегда его так встречает.

– Боже, какие цветы, – замурлыкала мама, забирая букет и взглядом выискивая, куда его пристроить в палате. В утку, куда ещё, мам. В самую уткину печень воткни, а то что всё в мою да в мою…

– Юль, ну что, ты как? Палата классная, Макс осмотрелся, – телек, свой туалет, гостевой диванчик. Круто. Николай Петрович оплатил?

– Да, он самый. Думает, что деньгами от совести откупится, – у мамы талант всё видеть в удобном для её точки зрения свете.

– Ну и отлично. Деньги лишними не бывают. Глядишь и квартиру купит.

– Ага, как же, купит он! – мама махнула рукой с таким возмущением, словно секунду назад не рассуждала про "откупается от совести".

Я смотрела на неё, на Макса. Я и так нечасто и не слишком энергично с ними спорила, а сейчас, потеряв возможность говорить, я словно лучше увидела и услышала многие моменты.

– Так, деточки, вы поворкуйте, а я схожу, поищу вазу, – мама выпорхнула из палаты.

– Ну, ладно, Юль. Я рад, что ты в комфорте, всё хорошо. Поправляйся, давай. Я часто не смогу заходить, сама понимаешь: биржу надолго оставлять нельзя без внимания, – Макс неуклюже пожал плечами.

"Макс, ты что такое говоришь?" – хотелось закричать мне. Но я молчала. Не гордо и не многозначительно.

– Я, наверное, пойду. Но я рядом если что. На связи.

Как же отличалось его "рядом" от папиного. Макс откровенно сбежал…

Слёзы сами потекли из моих глаз.

Не успел парфюм Макса выветриться из помещения, как в палату залетела Маринка.

– Лапуля моя, здравствуй, – нарушая все границы личного пространства, подруга кинулась ко мне с целовашками. Всегда меня поражала Маринкина способность быть органично приятно-бесцеремонной.

– Ой, а что это за солёные щёчки? Что случилось? Уж не Макс ли тебя расстроил? Попался мне навстречу. Весь из себя стремительный, – Маринка нахмурилась. – И не говори мне, что я к нему предвзято отношусь. Я к нему отношусь так, как надо! Ты мою точку зрения знаешь.

Знаю. И не спорю. Только не потому, что не могу. Потому что согласна.

– Ну что это за причина такая: не жениться, потому что ещё не встали на ноги! – Маринка, с тех пор как эта тема у нас с Максом зазвучала, начала на него ворчать. – А как мы с Игорьком? Расписались, ушли к бабушке его жить. И ей радость, что не одна и нам свой угол. Зато вместе! А сейчас квартиру решили в ипотеку брать, так Зоя Алексеевна плачет, не поверишь! Не хочет нас отпускать. Вот думаем, теперь, как быть. – Маринка вздохнула. Бабушку мужа она любила как родную и неожиданно возникшая проблема по расселению, разрывала ей сердце.

– А Максим твой пока на ноги встаёт, как бы на рога ни встал! Да, да, не смейся! Это ему с тобой повезло, а другая б уже давно организовала гимнастику!

Я живо представила картинку с рогатым Максом в гимнастической позе и мне стало смешно. Ну, Маринка. Ну, умеет она меня встряхивать!

– Юлька! Я ж самое главное забыла сказать! Я сейчас читаю твою новую историю – божечки мои, это супер! Обожаю все твои романы, но этот, чувствую, будет бомбический, как никогда! Какая же ты умничка! Как же это Макс и мама твоя понять не могут! Дай мне свои волшебные ручки, я тебе массаж сделаю, что бы поскорее ты дальше печатала, – Маринка схватила мою руку и, продолжая тараторить, начала разминать мою кисть и пальцы. – Ты такая молодец, Юлька, что проды вперёд выложила. Никто из читателей даже не понял, что тебя нет на сайте: через день новая глава и всё интереснее и интереснее. Много у тебя там ещё в запасе?

У меня от услышанного закружилась голова.

В запасе? Проды через день? Но я ничего не размещала на сайте впрок…

Степан

– Стефан, зая, я, кажется, забыла свой купальник в отеле! – Галя захныкала и было понятно, что просто так она не успокоится.

Я посмотрел на часы: если прямо сейчас развернём такси, то ещё есть шанс, что не опоздаем на самолёт.

– Шеф, друг, гони обратно, успеем.

Таксист, мужик по виду давно не холостой, удивлённо покачал головой, крякнул в усы и резко нырнул в ближайший разрыв для разворота.

– Зая, ты у меня лучший, – Галка набросилась на меня с поцелуями.

– Лучший, ага, – улыбнулся я, – Стефан The Best. Галь, ну не зови ты меня так, ок? Я ж просил. – просил, и не один раз. И не десять...

– Но это так круто. Звучно. Мне нравится. – Галя захлопала ресницами и послала мне воздушный поцелуй. Видимо, я должен понять её ответ и жест как…Как я должен это понять?

– Мне нравится быть Степаном. Клёвое ж имя. Крепкое, мужское, – я пожал плечами, – а Стефан – это как-то не про меня. Может где-то за бугром какой-нибудь Стефан и чувствует себя мужиком среди Томасов и Карлов, но я себя в полукедах полуПитером чувствую, уж извини.

– Ну и глупости. Я вот всерьёз подумываю паспорт сменить. Что за имя такое – Галя? – подругу аж передёрнуло, – сколько раз я маман ругала: ну надо же было назвать современную девочку в честь бабки из прошлого века!

– Спокойствие, только спокойствие! – я подмигнул Галинке, – Спокойствия хотели твои родители! Штиля в семье. А ты вон какая бурная, даже имя не помогает.

– При чём тут..., – не поняла Галя, в очередной раз удивив меня своим незнанием, – Да ну тебя! – отмахнулась, – вот Гэлла – как тебе? Гэлла Ольховская. Звучит?

– Ага. Интересная примерка. Нигде не жмёт? И Степан Ольховский рядом с Гэллой плоховато будет смотреться, тебе не кажется? – засмеялся я.

– Стефан и Гэлла Ольховские. – не унималась Галя, – очень круто. Прям Голливуд!

– Угу, голый уд. Беги давай, за купальником. Приехали. Три минуты на всё про всё, а то на самолёт опоздаем. – Галина примерка моей фамилии – это не та тема, котрую мне бы хотелось развивать.

Галка ускакала в отель, мы с таксистом вышли из машины подышать воздухом.