Мой отец исчез по неизвестной причине вскоре после моего рождения. Его тело так и не нашли, но считалось, что его больше нет в живых. Я ничего не знала о нем, кроме того, что мой инкрустированный рубинами меч когда-то принадлежал ему, после его исчезновения перешел по наследству к Леандеру, а Леандер, в свою очередь, подарил его мне.

– У тебя есть братья или сестры?

– Да. Младшая сестра. Она одного с тобой возраста.

Мне сразу вспомнилась девушка, которую я видела за стрельбой из лука. Мне она не показалась особенно похожей на Люсифера. У нее не было ни таких черных глаз, ни столь изогнутых губ, и кожа ее тоже показалась мне куда более загорелой, а каштановые волосы – намного светлее иссиня-черных волос Люсифера. Нет, эта девушка вряд ли могла быть его сестрой.

– Как ее зовут?

– Астра, – он не улыбнулся, но выражение его лица, казалось, немного смягчилось.

– Ты ее любишь, правда?

Он просто кивнул.

– А что насчет твоей матери? У вас хорошие отношения?

Вопрос был довольно опасным; в конце концов, он касался женщины с самой ужасной в мире репутацией.

– Нет, – коротко ответил Люсифер. – Нехорошие.

Я не стала копать дальше, потому что на лицо его словно бы набежала тень.

Мои отношения с собственной матерью тоже нельзя было назвать хорошими, хотя вся остальная страна, похоже, ее любила. Мать часто называли Королевой Света или Надежды, отчасти из-за ее необычайно ярких глаз. Я никогда не спрашивала ее об этом, но некоторые подданные сочиняли о ней истории – и, казалось, были абсолютно убеждены, что мать моя была потомком Богини Солнца и, следовательно, обладала магическими способностями, с помощью которых могла влиять на свет.

Единственная правда, известная мне наверняка, заключалась в том, что мать ненавидела темные цвета. Именно поэтому она заставила выкрасить здания Тонды в пастельные тона. Именно поэтому Белый дворец был белым не только по названию, и именно поэтому мне и всем остальным его обитателям всегда приходилось носить белую одежду.

Я также знала, что мать прекрасно видела в темноте, потому что ее яркие глаза светились, как факелы. Возможно, в ней действительно было что-то волшебное, но я никогда не замечала подобного.

Некоторое время мы сидели молча и смотрели на воду. Вернее, Люсифер смотрел на воду, а я украдкой поглядывала на него. Я могла бы спросить его о той вечерней встрече семь лет назад, но не стала. Возможно, мальчик мне вообще привиделся, или у него были нормальные темно-карие глаза. Наверное, это был кто-то совсем другой, какой-нибудь конюх или поваренок.

– Почему у тебя такие черные глаза? – все же не удержалась я.

Люсифер молчал и задумчиво смотрел на свинцово-серые волны.

Я подумала было, что он никогда не ответит на этот вопрос, когда он наконец разомкнул уста:

– Глаза твоей матери сияют, как солнце, как свет ярчайшей звезды. Мои же глаза черны, как самая темная ночь, как самая бездонная тьма. Ты не усматриваешь в этом связи?

Я еще не думала об этом, но теперь, когда он об этом заговорил… Безусловно, где свет, там и тьма.

– Тебе никто никогда ничего не рассказывал, правда? – наконец отвел взгляд от океана Люсифер. Его полуночные черные очи впились в мои. У меня перехватило дыхание, а по коже побежали мурашки. А как иначе? Глаза моей матери были исключительно необычными, но эти глаза… Они очаровывали.

Наконец он отвернулся и задумчиво пробормотал:

– Конечно, тебе никто никогда ничего не рассказывал.

– О чем ты говоришь? – сердито воскликнула я. – О чем мне не рассказывали?

Да что его, за язык надо тянуть, что ли? Я ненавидела секреты. Не очень хорошее начало, когда твой собеседник – столь загадочный юноша.

Он снова повернулся ко мне, но на этот раз не смотрел мне прямо в глаза.

– Ладно, – сказал он, глубоко вздохнув, и ненадолго опустил взгляд, прежде чем продолжить: – Расскажи, что ты вообще знаешь о своей матери?

Я в изумлении уставилась на него. Это еще что значит? Впрочем, любопытство быстро взяло верх над осторожностью, и я решила ему ответить.

– Ее настоящее имя – Сайя, – начала я, – но в народе ее называют Королевой Света и потомком Богини Солнца. Глаза у нее яркие, как солнце; впрочем, об этом ты и сам уже упомянул. У нас не очень хорошие отношения. Она предпочитает мою сестру Тессу. Тесса в ее глазах идеальна, и во всем, что касается дворцовых обязанностей, я сестре в подметки не гожусь. Я вовсе не та дочь, которую Сайя желала бы для себя. Возможно, меня просто родили на всякий случай – а вдруг Тессе не удастся стать для матери идеальной принцессой?..

Я произнесла последние предложения с таким гневом и болью, что сама поразилась. Редкие контакты с матерью и холодок в наших отношениях никогда меня особо не беспокоили. Чем меньше мы разговаривали друг с другом, тем меньше она могла узнать обо мне и моих тайных вылазках. А еще у меня был Леандер, одновременно старший брат и лучший друг.

Но, может быть, я просто убеждала себя в равнодушии к матери. Может быть, она значила для меня больше, чем мне хотелось того признать.

Хватит, Тара! Прекрати!

Я сидела на этой чертовой скале на враждебной территории, ломая голову над вещами, которые никогда раньше меня не беспокоили, и изливала свое сердце незнакомцу. Да что со мною не так?

– Сайя действительно ничего тебе не рассказала, – нарушил молчание Люсифер, хотя говорил он больше сам с собой, нежели со мной. – Мне стоило бы об этом догадаться. Я уверен, что Тесса все знает.

Сайя… Как странно звучало это имя в устах Люсифера! В голосе его звучала какая-то горечь.

Впрочем, он ведь наверняка по-настоящему не знал ее, не правда ли? Его мать, должно быть, наврала ему о нас – в конце концов, наши семьи враждовали на протяжении многих поколений.

– Что ты несешь? Моя мать ничего от меня не скрывала! – прошипела я, хотя и не была в этом уверена. Что я вообще знала о ней, кроме ее настоящего имени?

Люсифер покачал головой, словно я вернула его из далеких мыслей в настоящее:

– То, что я тебе сейчас расскажу, может показаться надуманным, но это чистая правда. Ты должна будешь сама решить для себя, поверить мне или нет. Пожалуйста, выслушай меня до конца, как бы странно все это ни звучало.

Я несколько озадаченно кивнула, и он начал свое повествование:

– Твоя мать – на самом деле Королева Света, но не только из-за цвета глаз. Она может сливаться со светом и управлять им так же, как я могу управлять тьмой. В темноте она видит как днем, но и это еще не все. Она может влиять на любой свет, будь то солнечный или просто пламя свечи. Она способна его направлять или усиливать, но не может затушить его или зажечь. А еще она может читать чувства других людей. Она знает, когда люди злятся, грустят или преисполнены счастья, даже если они это скрывают.

Я же влияю на тени. Я могу слиться с тьмой, могу менять тени и превращать их во всевозможные существа, а могу сделать их своей армией. А еще я читаю в душах людей. Я вижу их самые темные тайны, их самые большие страхи. Я могу воспользоваться этими знаниями, чтобы подчинить людей своей воле. Я могу заставить их делать все, что захочу. Я – прямой потомок Дьявола, Бога Теней.

Какое-то время я просто ошеломленно смотрела на Люсифера, пытаясь переварить сказанное. В обычных обстоятельствах я бы громко рассмеялась над такой чепухой, но теперь мне внезапно расхотелось смеяться. Какой тут смех, когда он заранее предупредил меня, что все рассказанное прозвучит немного странно! Куда там смеяться, когда он сам так серьезно отнесся к своему повествованию!

И уж в особенности мне стало не до смеха, когда он посмотрел на меня своими черными глазами, полными теней и тьмы. Глазами, которыми он мог украсть твою душу и заставить тебя делать все, что бы он ни попросил.

Но ведь он вряд ли станет проделывать такое со мной, правда? Иначе зачем ему было меня спасать?

Он играет с тобой, Тара, словно кошка с мышкой. Я вздрогнула.

– Значит, ты пытаешься убедить меня, что моя мать может читать мои чувства и чувства всех остальных людей, словно открытую книгу? Что она может управлять светом и огнем как ей вздумается? – подытожила я, все еще совершенно подавленная. Люсифер кивнул; его лицо превратилось в непроницаемую маску.

– Ты что, серьезно? – воскликнула я, хотя и сама понимала, что вопрос этот скорее риторический. – И вообще, откуда ты можешь столько знать о моей матери?