Мысль о повторном замужестве, изначально вызвавшая у Кристины отвращение, не давала ей покоя все утро. И теперь в поле зрения графини совершенно неожиданно попала кандидатура мистера Стюарта. Зрелый мужчина и добрый — по крайней мере так показалось Кристине, — он обладал достаточным состоянием и мог обеспечить супруге стабильное и надежное существование. И все же Кристина чувствовала себя отвратительно расчетливой. Этот человек всего лишь старался быть вежливым, а она сразу задумалась о замужестве. Прошлой ночью ее уже обвиняли в расчетливости.

Но если Джерард все же решит остаться в Англии, ей, так или иначе, придется подумать о том, как выпутаться из ужасной ситуации, в которой оказалась. У нее есть только один выход.

***

Кристина ожидала, что утром граф постарается избегать ее так же, как и она его. Этот поцелуй! При воспоминании о нем ее охватывало такое смущение, что Кристина старалась поскорее забыть о том, что произошло. Но тщетно. Как унизительно осознавать, что от одного-единственного поцелуя в ее душе вспыхнула всепоглощающая страсть, а лоно запульсировало от желания ощутить нечто большее. Господи, как это унизительно!

Но судя по всему, граф не разделял ее смущения. Как только они вернулись домой и гости отправились в свои комнаты, чтобы снять верхнюю одежду, его сиятельство позвал Кристину в, библиотеку, хотя той ужасно хотелось, чтобы они поговорили в каком-то другом месте. Ее сбивала с толку мысль о том, что она вновь окажется в том же самом помещении, вновь окажется у камина, рядом с креслом, где сидела вчера…

Кристина пересекла библиотеку, подошла к большому дубовому столу и провела ладонями по его гладкой поверхности, словно пыталась смахнуть невидимую пыль.

— Кристина, — начал граф, закрывая за собой дверь. Его голос звучал по-деловому отрывисто. — Вчера вечером я предложил попробовать общаться более цивилизованно. Я все еще надеюсь, что так и будет, но у меня сложилось впечатление, что я должен перед тобой извиниться.

Повернув голову, Кристина посмотрела на графа.

— Однажды ты уже причинила мне боль. — Его голос по-прежнему звучал отчужденно. — Это было давно. Мы были молоды и сильно отличались от тех людей, коими являемся сейчас. Но к собственной досаде я понял, что просто не в силах противостоять подлому желанию ответить оскорблением на оскорбление, С самого своего приезда неделю назад я пытался причинить тебе боль.

Удивлению Кристины не было предела, но она лишь коротко кивнула. Ей показалось, что честность Джерарда поставила ее в невыгодное положение.

— Прости меня за это, — продолжал тем временем граф, и Кристина услышала, как он втянул носом воздух. — И за то, что своим поцелуем выказал тебе неуважение прошлой ночью.

Кристина ощутила, как к ее щекам прилила краска, и ей оставалось лишь надеяться, что граф сочтет, будто виной тому мороз.

— Я совершенно не оскорбилась, — произнесла Кристина, и ее взгляд немного дольше, чем ей того хотелось бы, остановился на лице Джерарда. Потом она опустила глаза. Какая откровенная и глупая ложь в ответ на его откровенность.

— Я богатый человек, — вновь заговорил Джерард. — Когда я женюсь, твоя жизнь будет устроена. Ты выберешь дом по своему вкусу, содержание которого оплачивать буду я. Так что необходимость в повторном замужестве отпадет. Разве что ты сама этого захочешь.

Кристина понимала, что Джерард всего лишь пытается с ней помириться, и все же в ее душе поднялась волна гнева. «Когда я женюсь…»

— Насколько я понимаю, ты считаешь меня обузой, и намерен сделать так, чтобы я постоянно помнила об этом. Что это — приправленная карамелью месть, Джерард?

Граф устремил на Кристину тяжелый взгляд, и на его скулах заиграли желваки.

— Да, пока не забыл… — Джерард подошел к Кристине, и та на мгновение ощутила тот же холодный ужас, что и прошлой ночью. Но граф смотрел не на нее, а на нечто, лежавшее на столе. Кристина поспешно отошла в сторону, и Джерард взял со стола запечатанное письмо и протянул его ей. — Это пришло с утренней почтой. Извини, но мне стоило отдать его тебе до того, как мы отправились на прогулку.

Кристина не часто получала письма и поэтому с любопытством посмотрела на то, что протягивал ей граф. Буквы плясали, словно адрес писал пожилой человек. Кристина не видела этот почерк много лет, но сразу же узнала его, хотя и не сразу поверила собственным глазам. Слова леди Милчип, сказанные прошлым вечером в гостиной, заставили ее вновь вспомнить об отце, а теперь это письмо… Неужели совпадение?

И все же глаза ее не подвели. Письмо действительно было от отца.

— С тобой все в порядке? — ворвался в ее сознание голос, и Кристина безучастно подняла глаза.

— О, — вымолвила она. — Да. Да, благодарю.

Джерард посмотрел на письмо в руке графини, а потом перевел взгляд на нее саму.

— Почему бы тебе не присесть у камина и не прочитать его? — предложил он. — Я могу прийти позже.

Однако Кристина заметила на столе стопку нераспечатанных писем, которые Джерард, очевидно, намеревался прочитать, пока гости переодеваются в своих комнатах.

— Прошу тебя… Ты вовсе не обязан уходить, — произнесла Кристина и, сама того не осознавая, уселась в кресло, в котором сидела прошлым вечером. Мысль о том, что письмо следовало прочитать в тишине собственной спальни, пришла слишком поздно. Кристина сломала печать.

До отца уже дошло известие о том, что граф Уонстед прибыл в Англию, и теперь он интересовался, приехал ли тот в Торнвуд. А еще ему хотелось передать новому графу свои поздравления. Кристина с трудом разбирала слова, так как письмо было написано той же нетвердой рукой, что и адрес. Она быстро пробежала глазами письмо, сгорая от желания узнать последние новости об отце и удостовериться в том, что он по-прежнему беспокоится о ней и своих внучках, которых ни разу не видел. Как она и ожидала, отец был щедр на слова любви. Но очевидно, не привязанность побудила его написать дочери.

Кристина аккуратно сложила письмо и, положив его на колени, посмотрела на огонь.

— Ничего плохого, надеюсь?

— Нет.

Только воспоминания о неуверенности и не слишком счастливом детстве. О матери, которую она любила и презирала. Об отце, которого тоже любила, но научилась ненавидеть. О неуважении и ненависти по отношению к себе. Как могла она презирать мать, постоянно защищающую ее от невзгод? Как могла она любить отца, чья слабость заставляла их постоянно ходить по краю пропасти? Как могла она покрывать их обоих — и мать, и отца? Как могла жить во лжи?

Все считали их счастливой семьей. Но это была всего лишь маска. Все вокруг любили ее общительного красивого отца и восхищались невозмутимой, гордой и преданной матерью. И все вокруг завидовали Кристине как предмету их безграничной любви.

Так она и росла, любя и ненавидя своих родителей, а когда повзрослела, начала мечтать об иной жизни для себя. Она все спланировала наперед, заставив себя подойти к выбору будущего мужа, руководствуясь здравым смыслом и благоразумием.

Внезапно перед лицом Кристины возникла рука с зажатым в ней бокалом, наполненным темной жидкостью.

— Выпей, — произнес граф Уонстед. — Тебе станет лучше.

— Я не пью, — ответила Кристина, отворачиваясь.

— Ну конечно, нет. — Граф поставил бокал на каминную полку. — Это же грешно.

Услышав эти слова, она пожалела, что не взяла бокал и не сделала вид, что пьет. Присев на корточки перед Кристиной, граф взял ее руки в свои. А она даже не осознавала, что ее собственные стали похожи на куски льда.

— Чем я могу тебе помочь? — спросил граф.

Он мог сказать, что стоило быть разумнее. Мог посоветовать перестать любить людей, которые не заслуживали ее любви. Только это не поможет. Ну как ей удавалось до сих пор любить своего отца? Как могла она читать его предсказуемо эгоистичное письмо, которое вполне могла бы написать себе сама и тем самым освободить отца от хлопот и избавить собственное сердце от острой тоски по нему?

— Ничем, — ответила Кристина. — Речь всего лишь о незначительном долге. Впрочем, ты, наверное, все же сможешь мне помочь. Я уже сказала мистеру Монку, что всех устроит, если он начнет выплачивать мне столь любезно предоставленное тобой денежное содержание с первого квартала нового года. Так вот… Могу ли я попросить его, чтобы он выдал мне эти деньги сейчас? Я не попрошу повторной выплаты.

Кристине казалось, что она умрет от унижения. Она не сводила взгляда с пляшущих в камине языков пламени.

— Конечно, — произнес граф, еще крепче сжав ее руки. — Я сам поговорю с ним. Он выплатит причитающуюся тебе сумму сейчас, а потом еще и в январе. Этого хватит, чтобы покрыть твой долг? Скажи, если не хватит. Я не позволю, чтобы ты испытывала неудобство из-за нехватки денег.

Кристина должна была испытывать лишь глубокую благодарность, но доброта графа лишь усилила чувство подавленности и раздражения.

— Этого будет достаточно. — Кристина высвободила руки и посмотрела на графа. — И ты не станешь платить мне снова в январе, Джерард. — Чувство унижения стало еще более острым, когда на глаза навернулись слезы.

Поднявшись, граф молча посмотрел на нее.

— Этот дом становится слишком тесным для нас двоих, не так ли, Кристина? — произнес он. — Я должен вернуться в Монреаль. А если я женюсь и решу остаться в Англии, мне придется поселить тебя как можно дальше от Торнвуда. Или тебе придется выйти замуж. — Джерард провел рукой по волосам.

— Что ж, это вполне в твоем духе, — с горячностью произнесла Кристина, — вновь уехать и заставить меня терзаться чувством вины — ведь это я вынудила покинуть тебя собственный дом.

— В самом деле? — Граф сцепил пальцы за спиной. — Это действительно в моем духе, Кристина? Считаешь, что я предпочту уехать, нежели остаться жить там, где наверняка увижу тебя снова? Неужели тебя действительно будет мучить чувство вины из-за того, что ты вынудила меня уехать? Так ли было десять лет назад?

Кристина не ответила. Но и взгляда не отвела.