Мои чувства к Смиту были настолько сильными, даже в те ночи, которые я проводила с Диланом.
— Да, — сказала я. — Я этого хочу.
Он встал из-за стола и подождал, пока я возьму его за руку, а затем мы с ним прошли через приемную. Спустились на лифте в гараж и забрались в его машину. Он сделал музыку потише, кондиционер — на полную мощность.
— Дай мне знать, если замерзнешь, — сказал он, выехав из гаража и свернув на дорогу.
— Я не замерзну, — взглянула на него я. — Ты это знаешь.
Выражение его лица сказало мне, что он не забыл, как сильно я люблю холод.
Смит просто был внимателен.
Потому что он был из тех людей, которые постоянно заботились о том, что мне нужно.
И он доказывал мне это каждый раз, когда я была с ним.
Я потянулась через сиденье и накрыла своей ладонью его руку.
Я не привлекала внимания к тому, что делала.
Я ничего не сказала.
Просто хотела, чтобы он знал, что я здесь.
Чтобы дать его мыслям прийти в нужное русло, я молчала почти всю дорогу. Мне был хорошо знаком маршрут до Роксбери, поэтому я знала, как близко мы находимся. Я ездила по этому маршруту бесчисленное количество раз, за рулем машины скорой помощи и в качестве пассажира.
Когда мы были в нескольких кварталах отсюда, окружающая среда начала меняться. На зданиях появилось больше граффити, на обочинах улиц — больше мусора. Люди разбивали палатки на тротуарах, сложив пожитки в продуктовые тележки.
Когда мы съехали с главной дороги и оказались в гуще района, я начала узнавать многие парадные двери. Это было то, что я никогда не забуду — цвет, ручка, стиль орнаментов.
Именно здесь медики ждали, пока нас впустят внутрь, и на что мы смотрели, пока не распахнется дверь.
— Там я учился в средней школе.
Я посмотрела на кирпичное здание, на которое он указывал, и прочитала выгравированную у входа вывеску.
Это была одна из самых неблагополучных средних школ в Массачусетсе.
Я никогда бы не подумала, что этот мягкий человек ее окончил.
— Это была моя первая работа, — сказал он после того, как свернул на улицу, и мы проехали мимо магазина. — Я пополнял запасы на полках. С трех до шести каждое утро, а по выходным смена была длиннее.
Я хорошо знала этот магазин. Я работала с несколькими пациентами на парковке.
Смит повернул налево на приближающемся знаке «Стоп» и через два квартала снова остановился на обочине.
Он молчал.
Я не смотрела на него. Не хотела оказывать на него такое давление.
Он заговорит, когда будет готов.
И по опыту я знала, сколько времени это может занять.
Воздух в машине стал тяжелым.
Я чувствовала эмоции при каждом вдохе.
Даже холод не помогал.
От волнения у меня заныли ладони, но я по-прежнему цеплялась за руку Смита, не желая ее отпускать.
— Вот здесь.
Я не знала, сколько времени прошло с тех пор, как он сказал что-то в последний раз.
Вероятно, минуты.
Но теперь его голос был призрачным.
Жестким.
Хриплым.
Звуки, которые я никогда не слышала от него раньше.
Я проследила за его взглядом до двухэтажного дома.
