— Аликс взяла отпуск на год и только недавно вернулась на работу. Она хотела остаться в службе экстренной помощи, поэтому перевелась в колл-центр.
— Это тоже нелегко, — я провел пальцами по подбородку, представив, как она отвечает на телефонный звонок. — Она, наверное, каждый день боится, что ей позвонят, и это вызовет у нее волну воспоминаний, совсем как гром.
— Я никогда об этом не думала, — призналась Роуз. — Но, Боже мой, ты, наверное, прав.
«Господи Иисусе».
Мы оба снова замолчали.
Больше нечего было сказать.
И я снова принялся расхаживать взад-вперед.
Я просто хотел ей помочь.
Исцелить ее.
Прогнать ее боль.
Но я ни черта не мог сделать в этой комнате, кроме как ходить взад-вперед по гребаному полу и ждать, когда выйдет врач и скажет мне, все ли с Аликс в порядке.
ДИЛАН
Я подошел к больничной койке Аликс и, сев на самый краешек, обхватил ладонью ее руку. В запястье у нее торчала капельница, а в носу — кислородная трубка.
Физически она была в порядке.
Она проведет здесь ночь, а утром сможет вернуться домой.
Но мысленно Аликс вела чертовски упорную борьбу.
Это моя вина.
Я был эгоистом.
Не хотел ее отпускать.
Аликс Рейн была любовью всей моей жизни.
Моим равновесием.
Воздухом, по которому я летел.
Солнцем, освещавшим каждый ясный день.
Было больно остаться без нее.
Смотреть, как Аликс проживает жизнь, которую должна была разделить со мной.
Но по-настоящему она не жила, потому что я ей не позволял.
Я знал, как ей тяжело.
Знал, в какое положение ее поставил.
Мне было все равно.
Даже когда Аликс сорвалась и прошла три с половиной мили через весь город, чтобы найти меня, место, где она не была с похорон, ей не удалось попрощаться.
Аликс была слишком предана.
Она продолжала хвататься за малейшую данную мной надежду.
И не останавливалась.
Потому что была бойцом.
Человеком, преодолевающим любые трудности.
Целителем.
Тем, кто не отпустит.
Отпустить должен был я.
И сделать это прямо сейчас.
Я прислонил свое лицо к лицу Аликс и вдохнул ее аромат.
