Соврать.
Не думаю, что это вообще имело значение.
— Дилан…! — закричала я и замолчала, когда за ним закрылась дверь спальни.
Он ушел.
Он не запретил мне идти на ужин.
И никогда бы не запретил.
Я ненавидела это больше всего на свете.
Это чувство.
Ненавидела то, во что мы превратились.
Чтобы проветрить голову, мне следовало подняться с постели, одеться, спуститься по пяти парадным ступенькам и провести день на улице. Мне следовало выпить кофе на Ньюбери-стрит, пообедать в Общественном саду и купить новую весеннюю одежду в Пруденшл-центр.
Но я ничего из этого не сделала.
Я потянулась к планшету, нажала на кнопку, закрывающую жалюзи, и забралась под одеяло.
Я втягивала воздух до тех пор, пока не почувствовала, что мои легкие вот-вот взорвутся.
Затем открыла рот.
И закричала.
Не раздалось ни звука.
Это был безмолвный крик.
Но в моей голове это был самый громкий звук, который я когда-либо слышала.
ДИЛАН
ТРИ ГОДА И ОДИН МЕСЯЦ НАЗАД
Я лежал на левом боку, Аликс — на правом, мы находились лицом друг к другу, обнаженные, в моей кровати. Положив руку ей на шею, я почувствовал жар на ее коже, испарину. Под моими пальцами бешено колотится ее пульс.
Мы в спешке добрались ко мне домой с рынка Куинс.
Как только мы приехали, спешка прекратилась.
Потому, что с телом Аликс мне торопиться не хотелось.
Я пробовал.
Смаковал.
Облизывал, начиная от ее лодыжек и двигаясь между ее ног. Я оставался там до тех пор, пока Аликс не кончила, пока не стала извиваться под моими губами, и пока я не подумал, что она вырвет мне волосы от удовольствия. Тогда я поднялся и прижался своими губами к ее губам.
К тому времени мой член, казалось, вот-вот взорвется.
Я не хотел, чтобы она взяла его в рот.
Я хотел ее киску.
Ее влажность.
Ее тесноту.
То, как она сожмет мой член, когда кончит.
И я почувствовал это все три раза.
Множество раз.
И теперь мы переводили дыхание, отдыхая в моей постели.
Крохи ранее нанесенной Аликс косметики исчезли. Ее щеки раскраснелись, длинные волосы растрепались.
Это была Аликс.
Беззащитная.
Обнаженная.
