- Хорошо у меня работа, - сказала, глядя ему в глаза снизу вверх, он здоровый. – В пещерах охотились. Патрику чуть ногу не оторвало, но он живучий парень…

Хайме стоял и смотрел. Серьезно так. Молча. Кивнул только.

- А ты? – сказала я тогда. – Давно пекарню открыл?

Он помотал головой.

А потом осторожно протянул руку, коснулся пальцами моих губ… сверху.

- У тебя немного пены тут… от эля… - А потом наклонился и поцеловал.

Вот! Так я и знала, что этим кончится. Ну и пусть. Обняла его.

А он вдруг подхватил меня… одной рукой. В другой у него кружка еще. Как только не расплескал? Подхватил и обратно на стол усадил. Кружку поставил, кастрюльки подвинул, чтобы сидеть удобнее было. Ко мне ближе прижался.

И у меня как-то сердце заколотилось.

- Я ждал тебя, - сказал тихо, осторожно, так же кончиками пальцев, поглаживая мои волосы. Свежим хлебом от него пахло и огнем.

- А если бы я не пришла?

- Пришла бы, куда бы ты делась, - ухмыльнулся. - Тебе бы начали рассказывать, где продают самые вкусные булочки в городе, и ты бы заглянула.

- Самые вкусные? – не поверила я. – А ты не слишком самонадеян?

- Не слишком, - сказал он. – Иначе ничего не получится.

А сам обнял меня… так за попу, к себе ближе прижимая… Многообещающе.

- Я, вообще-то, как раз за булочками и зашла, - сказала, пытаясь ему под рубашку залезть, очень вдруг захотелось его потрогать. Но в фартучке неудобно. Я фартучек на нем развязала, стянула через голову.

- Можешь любые выбирать, сколько захочешь, - сказал он. Ладони у него горячие, крепкие… когда он гладит меня – удивительно приятно. Прям замурчать хочется. Это сильнее меня.

- Заплатишь мне булочками за секс? – спросила я, приподняв одну бровь, ухмыляясь.

- Это ты мне сексом за булочки, - сказал он.

- Хм… А есть разница?

- Конечно, - сказал он. – Ты покупаешь, я продаю. Впрочем, если хочешь наоборот, то я не против.

Ишь ты, какие тонкости! Значит – я покупаю?

- Заманчиво, - согласилась, на дверь поглядывая. - А если сейчас кто-нибудь войдет?

- Не войдет.

- А там щеколда, я вижу. Закрой.

Он фыркнул мне в ухо и там, за ухом поцеловал.

Щека у него слегка колючая, щекотно.

- Сейчас закрою.

И даже не хочется вдруг его отпускать. Но к двери – совсем недалеко.

А вернувшись, садится на корточки, принимается с меня сапоги снимать.

- Что ты делаешь?

- А как ты себя это представляла? – спрашивает он. – Чтобы с тебя штаны снять, нужно сначала сапоги, а то неудобно.

И в подтверждение, закончив с сапогами, стаскивает меня со стола, ставит на пол, принимается ремень на мне расстегивать.

Продуманный такой парень, даже смешно. И я не знаю, ржать мне или дурацким соблазнениям его поддаваться.

- И сам раздевайся, - говорю я. – Рубашку снимай. Хочу тебя потрогать.

Он снова фыркает, но уговаривать себя не заставляет.

А у меня запоздало мелькает мысль, что толком не мылась три дня… но уже поздновато думать. Все. Это уже не остановить.

4

Следующим вечером я заглянула к нему снова.

Хорошенько намывшись до блеска и приодевшись даже.

Просто чтобы удостовериться, что мне это не приснилось. А то мало ли…

Пекарня была на месте и Хайме в том же фартучке с ромашками.

- Заходи, садись, - все так же довольно улыбнулся он. – Хочешь чего-нибудь? Торопишься или у тебя есть время?

Я так смотрю, работа у него тут кипит полным ходом, что-то шкварчит, жарится. Посуда немытая в раковине.

- А если тороплюсь, то как? – спросила с интересом.

Он закончил мешать и закрыл крышку на здоровенной сковороде, где тушилась капуста. Окинул меня оценивающим взглядом.

- Если торопишься, то по-быстрому.

Я и оглянуться не успела, как он оказался рядом, и р-раз… уже снова за попу меня обнимает, поглаживает.

- Что это ты делаешь? – поинтересовалась я.

- А разве ты не за этим пришла?