Я вновь уплыла в темноту безвременья. Лишь краешком сознания, сквозь вспышки боли ощутив, как меня осторожно подняли и некоторое время несли, кажется вверх по той самой лестнице, с которой так безжалостно столкнули. Потом уложили на что-то мягкое, воздушное, словно пух. По телу прошелся легкий сквознячок, покрыв кожу мурашками. А следом за ними пришло невероятное тепло, которое странными энергетическими волнами разбежалось по всему телу, принеся облегчение, забрав боль и муки.
– Теперь с вашей племянницей все будет хорошо, госпожа Артемия. Все самое страшное позади, – пообещал приятный мужской голос, когда я уже, кажется, привычно уплывала в странные, но такие реальные и красочные сны.
И в этом сне я была Еженией Фир, девушкой двадцати лет отроду, жительницей невероятного мира Хартан, в котором существует настоящая магия. В отличие от Земли, на Хартане лишь один, но огромный мегаматерик, окруженный океаном. И здесь все воюют не за полезные ископаемые, а источники магии. Эти источники делятся, как полюса магнита, на плюс и минус, только в случае с магией – на светлые и темные.
Светлый и темный источник – это не разделение на хороший и плохой, а характеристика излучаемой энергии, насколько я поняла. Светлой проще управлять, усваивать, генерировать организму и практически без побочных эффектов для тех, кто рожден с ней или на землях, где сама земля испускает светлый фон излучения. Темная сложнее в управлении, тяжелее усваивается, негативнее влияет на своих носителей и имеет кучу побочных эффектов. Зато ее обладатели гораздо сильнее!
Из-за особенностей восприятия и усвоения организмами светлой и темной энергии на заре времен, когда Хартан только-только созидал разумные виды существ, на территориях разнополярных источников сформировались сообщества магически и внешне различающихся разумных.
Вот и теперь в этом уникальном мире проживают, условно говоря, «люди». Но и они отличаются по разным признакам. В том числе по наличию и отсутствию магии. И тем, кому повезло родиться магом, живут до двухсот лет, а «пустышки», в лучшем случае, – половину этого срока. Маги тоже делились на две «партии», на темных и светлых. Значительная часть населения Хартана наделена вторыми ипостасями и различается по ним. Если утрировать: в этом мире живут обычные люди, маги и оборотни, хотя из-за схожего генотипа все они вполне совместимы, поскольку имеют общие корни.
Географическая карта Хартана походит на шахматную доску, где светлые «клеточки» чередуются с темными. А вот административная – похожа на китайскую игру «Го», где на доске перемешаны десятки белых и черных камешков – множество разных королевств, княжеств и своеобразных территорий, подконтрольных отдельным видам оборотней, объединенных в кланы.
Ежения происходит из богатого рода оборотней Фир, которому принадлежит приличных размеров город и внушительные земли под названием Фирская степь. Родовое поместье Фиров расположено за городом. От которого необходимо сперва пару километров по лесной дороге проехать, затем преодолеть каменистый кряж, у подножья которого быстро бежит река Угрюмка, еще пару километров спуститься вниз по холмистой местности и преодолеть оставшееся расстояние по степи. С холмов путникам и местным предстает большое поместье с двухэтажным солидным домом и множеством построек поменьше, хозяйственных и жилых для соклановцев. Главная ветвь рода, которая владеет и из поколения в поколение наследует все это богатство, относится к отряду совиных и похожа на земных филинов. Хотя женщины рода скромных размеров, этакие небольшие забавные совушки, а вот мужчины, наоборот, крупные и опасные пернатые хищники.
Фирская степь входит в состав Дарглана, который представляет собой единое территориальное объединение, которым управляет Верховный совет, выбранный из самых сильных и достойных старейшин. Хотя по факту Дарглан – это добровольный союз кланов, в который вошли совершенно разные рода и даже виды оборотней. Они объединились для защиты от соседних королевств, большинство из которых населено людьми-магам. Ближайшие – темный Ирмунд и светлый Байрат на юго-востоке, впрочем, которому излишняя светлость в свое время не мешала частенько щипать богатых, но разобщенных соседей.
С юго-западной стороны Дарглан граничит с двумя другими людскими королевствами, однако их малые размеры вынуждали этих соседей самих беспокоиться о сохранности земель и населения. Еще Дарглан непосредственно граничит с крохотным медвежьим княжеством, а за горами с мрачным королевством Фейрат.
Как и положено состоятельной и высокородной наследнице клана, в шестнадцать лет Ежения отправилась учиться в престижную магическую школу. Родители выбрали ту, что находится в городе Далиме. Сей крупный и богатый город оборотней расположен недалеко от границ с Ирмундом. А ее директор, умный и дальновидный оборотень, вопреки сложившимся стереотипам о закрытом образе жизни оборотней, нанимал учителей не только из оборотней, но и из Ирмунда, Байрата и даже иных, более удаленных стран. Привлекал лучших, чтобы дать своим ученикам самое разностороннее образование. Первый семестр Ежения буквально купалась в ощущении, что весь мир создан для нее и обещает только самое светлое и счастливое будущее. Однако вскоре ее жизнь круто изменилась.
Героиня этой драматичной истории приехала на зимние каникулы домой, чтобы отметить с родными праздник Белого солнцестояния. По-русски говоря, Новый год встретить. И те решили порадовать единственную и любимую дочь – свозить на городскую ярмарку. Ни охрану, ни даже самое скромное сопровождение не взяли, ведь совиный род основателей клана Фир все любили и уважали. И мудрого обстоятельного главу рода Назара Фира, и его милую и добрейшую супругу Милану за их заботу о клане, и юную очаровательную наследницу Ежению.
И вот, уже на обратном пути, в наступающих вечерних сумерках, на веселую и расслабленную семью и кучера подло напали темные маги. Устроенная ими магическая ловушка перевернула сани, а дальше вылетевших из саней оборотней, не дав им даже головы поднять из снега, добили запрещенными проклятьями. В живых осталась только Ежения, ей случайно повезло: в лесу охотились оборотни волки из известного всему Дарглану Белого клана, главы которых уже многие столетия возглавляли Верховный совет и вершили суд от лица Сияющей госпожи – богини оборотней.
С того дня все изменилось. Первые дни Ежения просто не помнила, настолько велико было горе от потери родителей. В то время о девушке неустанно заботилась ее тетя, младшая сестра отца, Артемия Маршан. Самое активное участие в судьбе племянницы супруги принял и ее муж, Райвек Маршан, подданный Ирмунда и темный маг. Тетка с мужем и сыном подростком переехали в клан Фиров этим летом, как раз перед отъездом Ежении на учебу. Если я верно поняла, у Райвека что-то не сложилось на службе, и он перевез семью в Дарглан, к брату жены.
Со стороны отца у Ежении, кроме тетушки, по разным и часто трагичным причинам, других родственников не осталось. А со стороны матери ситуация обстояла иначе. Милана Фир, в девичестве Скалистая, перебралась к мужу из более северного края – Файбстока, занимающего часть густого елового леса и горную гряду, в долине которой, названной Серой, в величественном замке проживал ее родной клан. И более того, мама Ежении не была совой, а имела ипостась орлана.
Может из-за созвучности, может из-за того, что все происходящее воспринималось личным, собственным жизненным опытом, мысленно я назвала Ежению коротко – Женей, Женькой. И моя душа рыдала, сочувствуя и соболезнуя горю тезки, которому, казалось, не было конца и края.
Едва-едва Женька отошла от смерти родных, как выяснилось, что потеряла собственного зверя. Ее родная и любимая совушка перестала откликаться. В тот роковой день девушка лишилась не только родителей, но и фактически половинки души. И теперь считается ущербной, инвалидом, с ослабленной регенерацией и крохами от присущей всем без исключений оборотням сильной магии земли. Однако дядя все же отправил ее доучиваться в Далимскую школу магии.
Было до слез больно наблюдать за тем, как из счастливой девушки она превратилась в изгоя, одинокую и всеми отверженную бедняжку. И все же не сломалась, а с отличием окончила школу. И месяц назад с достоинством вернулась в родной Фир.
Сейчас Женьке двадцать и следующим летом исполнится двадцать один, она станет совершеннолетней. И пусть главой клана она стать не сможет, ведь только наследник с родовым зверем, в случае рода Фир совой, имеет на это право. Однако ее дети унаследуют венец главы клана Фир, что веками носили члены ее рода. А пока, пока кланом управляют дядя с тетей. Сама Женька ждет совершеннолетия и встречи с будущим мужем.
Из этого кошмарного сна, похожего на чужие воспоминания, меня выдернуло неожиданно. Как-то резко накатила волна звуков и ощущений, вызвав безотчетный, инстинктивный страх. Дрогнув всем телом, я судорожно вздохнула, распахнула глаза и испуганно осмотрелась. Фу-ух, никого!
Только облегчение стремительно сменилось страхом и напряжением. Я лежала на внушительной кровати, обложенная большими пуховыми подушками, под разноцветным ярким легким одеялом. Явно сшитым вручную! В слишком знакомой комнате, уютный интерьер в которой придумала для любимой доченьки заботливая Милана Фир, а ее любимый муж Назар Фир воплотил с не меньшей заботой и тщанием.
– Нет-нет, не-ет… – заныла я, при этом услышав непривычный для себя и сильно осипший голос.
С нарастающим отчаянием и ужасом я зашарила по своему телу. О боже, эти худенькие и такие хрупкие конечности – не мои длинные, модельные ноги со ступнями сорок первого размера. И грудь, хоть упругая и красивая, но максимум второго размера, а не моя крепкая завидная троечка.
Окна распахнуты и воздух наполнен ароматом степи, нагретой солнцем, – лето в самом разгаре, помнится… И если все же принять, что это не кошмарный сон, а реальность и довериться тем же «воспоминаниям», сейчас середина июля. Хоть он и называется здесь иначе.
Я ущипнула себя за худосочную упругую ляжку и охнула от боли. Собственная боль подвигла на дальнейшие действия. Судя по багровым отсветам на стенах, уже вечер, но в комнате светло, ведь летом даже ночи скорее на сумерки похожи. Я сползла с кровати и побрела проверять свое самое страшное и абсолютно невероятное предположение. Ведь подобного просто не могло случиться! Потому что антинаучно, антифизично и… и просто нереально!
Первой оказалась дверь в ванную или купальню, где, я уже знаю, все работает на бытовых магических артефактах. Отец на комфорте семьи и удобстве в работе прислуги никогда не экономил. Поймав себя на таком привычном мысленном обращении «отец», почувствовала лютый холод внутри.
– Я – Евгения Корзинкина! – всхлипнула в отчаянном порыве отринуть чужое и навязанное, защитить самое себя.
Эмоциональный мороз и напряжение заставили первым делом справить нужду, тем более она слишком остро и натурально ощущалась. Во сне, даже кошмарном, мочевой пузырь точно не может давить! Что только усилило панику. Выскочив из уборной, я, как заведенная, открывала все шкафы и двери. Увы, там было ровно так, как «помнилось». Переполненный гардероб, пустой коридор с бежевой драпировкой стен. А вот и внушительное настенное зеркало…
Замерев, я рассматривала взъерошенного птенчика в зеркале. Перепуганного, сжавшегося, готового удрать. Я выпрямилась, просто проверяя, что эта затравленная судьбой низкорослая птаха повторит мое движение. И она повторила! И теперь я таращилась на нее с содроганием, изучая… знакомясь иначе!
Тоненькая невысокая фигурка, ростом, наверное, с Машку, метр шестьдесят, облаченная в коротенькую рубашку на бретельках, имела все положенные округлости, выпуклости и изгибы, чтобы никто не смог спутать ее обладательницу с ребенком. Стройные ноги с небольшими ступнями и руки с узкими холеными кистями. Лицо сердечком с симпатичным прямым носиком, чувственным ртом, верхняя губа чуточку больше нижней. Большущие, изумительные, удивленные желто-карие глаза в обрамлении густых темных ресниц и бровей вразлет. Золотистая ровная кожа, хоть и бледная, на носу сидят милые, задорные веснушки, и все прекрасно сочетается с длинными густыми волосами до пояса насыщенного медно-рыжего цвета с более темными и рыжими прядками, как будто мелированными.
Только я точно знаю, что эти волосы не окрашенные, цвет самый натуральный, потому что соответствует оперению ее совы.
Внутри у меня нарастала боль: не физическая, а душевная. Смотрела на отражение и видела по-настоящему красивую хрупкую девушку, которую знаю как саму себя, но хотелось кричать от горя, выть, расцарапать это свое-чужое, ставшее перекошенным от сердечной муки лицо.
Ведь оно не мое! И это не сон!
Я метнулась к окну и выглянула наружу: в душе еще теплилась крохотная надежда. Но и она умерла. Нет, бесславно сдохла! Хотя я истерично щипала себя, до заноз царапала подоконник, пытаясь проснуться. Ведь за окном расстилался привычный до рези в глазах безмятежный пейзаж. С одной стороны к краснеющему горизонту простирается степь, с другой – высятся холмы, за которыми, я уже знаю, потянется живописный каменистый кряж и река Угрюмка, дальше вырастет вечнозеленый лес и за ним откроется город Фир. Прямо передо мной благостная картинка ухоженной фермы или поместья с наполовину пожелтевшей от жары травой, гомонящим птичником, роющимися в кормушке хрюшками, мычащими коровами и возвращающимися с полей жителями поместья. У ворот деревянного частокола двое стражей улыбками встречали рабочий народ и обменивались с ним шуточками.
Поместье Фир жило и радовалось очередному хорошо заканчивавшемуся летнему дню, а я, распахнув до пересушенного жжения глаза, никак не могла принять то, что видела. И чувствовала. И ощущала. А главное, осознала. Я не на Земле! Я на Хартане! В магическом мире. И я умерла! Там, на Земле, я умерла. Раз оказалась здесь, в чужом теле. И там, на родине, вместе со мной погибли, разбившись на смерть, самые дорогие мне люди, Вика и Маша. А я выжила. Выжила самым невероятным, безумным и нереальным способом, но выжила. И теперь одна! Ведь выходит, несчастная Ежения тоже умерла. Там, у лестницы. Раз я заняла ее тело и завладела памятью. Заняла ее место в этом мире.
Как? Каким образом произошло наше перемещение и подмена душ? Для чего? Здравый смысл подсказывал, что на эти острыми вспышками промелькнувшие мысли надо наплевать: беда уже случилась! И разве ответы что-то изменят? Вернут мне подруг? Судя по кровившим от заноз кончикам пальцев, это тело теперь мое. До самой смерти. Очередной, когда придет ее время… снова.
Сил не осталось, я изнеможенно осела на пол, потом, прижав к груди и обняв колени, раскачивалась от осознания невосполнимой потери и горя. В конце концов, разрыдалась, глухо, судорожно, безудержно. Наверное, я всегда гораздо сильнее Вики и Маши нуждалась в семье, в них. Ведь за годы дружбы мы стали роднее некуда. Сестрами не по крови, а по духу. Из нас троих я была выше и крупнее, при этом самой пугливой и ранимой. А Вика, самая мелкая и хрупкая из нас, – нашей опорой и защитой. Скрытная и осторожная Машка – душой и сердцем маленькой девчоночьей семьи, которая всегда помирит и поддержит в трудную минуту.
Я не представляла: как жить дальше? Без них! За что цепляться в этом новом, пусть и хорошо знакомом мире? У кого искать защиты и душевного тепла?
Неожиданно в груди потеплело, а воображение подкинуло интересную картинку – ту самую совушку из темной комнаты, которой я помогла выбраться из клетки. В мысленной темноте сверкнули золотом ее желтые умные глазищи, зашумели крылья, а дальше со мной будто кто-то поделился воспоминанием или… обещанием, которое я ей сама же дала. Мы с совой парили под облаками, а под нами расстилался огромный и потрясающий воображение красивый мир. И еще более невероятное чувство полета…
– Ежи! – заставил меня вздрогнуть взволнованный голос тети Артемии.
