– Но это не так, надеюсь?
– Нет, я совершенно здорова. Я просто была… потрясена. Я поняла, что уже бывала здесь когда-то.
На лице у Моники выразилось вежливое недоумение. Разъяснять ситуацию выпало на долю Рори.
– О, так вы экскурсантка? Сюда в летние месяцы по пятницам приезжали толпы народу, и за шиллинг с носа их водили по всему дому. Я этих людей отлично помню еще с тех времен, Мук, когда мы с тобой женихались. Мы их называли «глазельщики». Они приезжали в шарабанах и роняли на ковры ореховый шоколад. Не то чтобы, конечно, от шоколада состояние ковров могло еще ухудшиться. Но теперь это все в прошлом, верно, Билл? Не на что больше глазеть. Покойный лорд Рочестер, – пояснил он гостье, – сбыл американцам все мало-мальски ценное, и теперь во всем доме не осталось ничего, на чем стоило бы задержать взгляд. Я вот только недавно говорил жене: самое лучшее, что можно сделать с Рочестер-Эбби, это сжечь его до основания.
У Моники вырвался глухой стон. Она возвела очи горе, словно моля небеса поразить сэра Родерика молнией и громом. Если у него такой подход к покупателю, то чудо, что ему вообще удается продать хоть одну газонокосилку, поилку для птиц или резиновый шланг.
Миссис Спотсворт со снисходительной улыбкой покачала головой:
– Нет-нет. Не в теперешней телесной оболочке. В предыдущем воплощении. Я, знаете ли, верю в круговорот душ. По нашим убеждениям, мы все родимся заново в каждом девятом колене, воплотившись в кого-нибудь из наших предков.
– В каждом девятом? – переспросила Моника и принялась считать на пальцах.
– Да. Это мистический Девятый дом. Вы, конечно, читали «Зенд-Авесту Зороастра», сэр Родерик?
– Боюсь, что нет. Хорошая вещь?
– Фундаментальная, я бы сказала.
– Я внесу ее в свой библиотечный список. Кто автор, Агата Кристи?
Моника тем временем закончила подсчеты.
– Если девятое поколение, то я тогда леди Барбара, первая шлюха при дворе Карла Второго.
Миссис Спотсворт посмотрела на нее с глубоким почтением.
– Тогда я, наверно, должна называть вас леди Барбара и расспрашивать про ваши последние любовные приключения.
– Если бы только я их помнила. Судя по тому, что мне о ней известно, рассказ получился бы смачный.
– Она загорала вся без ничего или предпочитала проводить время в четырех стенах? – поинтересовался Рори.
Миссис Спотсворт снова смежила вежды.
– Я чувствую влияния, – пробормотала она. – Мне даже слышен тихий шепот. Как это странно, приехать в дом, где гостила три столетия назад. Подумайте, сколько жизней прожито в этих древних стенах. И все они здесь, вокруг нас, и создают загадочную ауру этого очаровательного старинного здания.
Моника переглянулась с братом.
– Дело в шляпе, Билл, – шепнула она.
– Что-что? Кто в шляпе? – бодро, во весь голос переспросил Рори.
– Да замолчи ты, Господи!
– Нет, я не понял, о ком ты говоришь. Ой! – Он потер многострадальную лодыжку. – М-м-м, а-а, ну да. Конечно. Теперь понимаю.
Миссис Спотсворт провела ладонью по лбу. Она как будто бы погрузилась в медиумический транс.
– Мне кажется, я помню часовню. Тут есть часовня?
– Развалины часовни, – ответила Моника.
– Зачем же говорить такие вещи, старушка? – возразил Рори.
– Я так и знала. И Длинная галерея?
– Да. Там в восемнадцатом веке стрелялись на дуэли. До сих пор остались отверстия от пуль в стенах.
– И темные пятна на полу, конечно, тоже. В этом доме, должно быть, множество привидений.
Эту мысль Моника поспешила опровергнуть.
– Нет-нет! Не беспокойтесь, – заверила она гостью. – Ничего такого в Рочестер-Эбби никогда не было.
И с удивлением увидела, что та смотрит на нее широко распахнутыми печальными глазами, как ребенок, которому сказали, что мороженого на десерт сегодня не будет.
– Но я хочу привидения. Мне обязательно нужны привидения! – воскликнула миссис Спотсворт. – Неужели тут их нет ни одного?
Рори, как всегда, поспешил на помощь.
– Есть так называемая заклятая уборная на первом этаже. Время от времени, при том что поблизости нет ни души, там вдруг спускается вода, а когда в семье должен кто-то умереть, вода течет беспрерывно. Только мы не знаем, призрак ли это, или канализация испортилась.
– Наверно, просто полтергейст, – разочарованно отмахнулась миссис Спотсворт. – А видимых манифестаций никаких?
– Никаких.
