– Как твое мнение, Боб?
– Первоклассно, – ответил брат, ухватившись за подсказанную мысль. Пикники необычайно привлекают тех, чьим сердцем еще только овладевает нежная страсть.
– А как мы туда доберемся, Нелл? – спросила Элси.
– Я-то совсем не пойду, – ответила я. – Мне бы очень хотелось, только надо посадить папоротники, которые раздобыл для меня Сол. Добираться туда лучше пешком. Тут всего три мили, а юного Бейлиса с корзиной провизии можно послать вперед.
– Ты пойдешь, Джек? – спросил Боб.
Новая помеха: накануне лейтенант вывихнул себе лодыжку. Тогда он об этом никому не сказал. Но теперь лодыжка начала болеть.
– Слишком далеко для меня, – сказал Джек. – Три мили туда да три обратно!
– Пойдем. Не ленись же, – бросил Боб.
– Дорогой мой, – ответил лейтенант, – я уже столько отшагал, что с меня хватит до самой могилы. Видели бы вы, как наш бравый генерал заставил меня пройтись от Кабула до Кандахара, – вы бы мне посочувствовали.
– Оставьте ветерана в покое, – сказал мистер Кронин.
– Сжальтесь над измученным войной солдатом, – заметил Боб.
– Ну, довольно смеяться, – сказал Джек и, просияв, добавил: – Вот что. Я возьму, Боб, если разрешишь, твою двуколку, и, как только Нелл посадит свои папоротники, мы к вам приедем. И корзинку можем взять с собой. Вы поедете, Нелл, правда?
– Хорошо, – ответила я. Боб согласился с таким оборотом дела, и так как все остались довольны, за исключением мистера Соломона Баркера, который весьма злобно посмотрел на лейтенанта, то сразу начались сборы, и вскоре веселое общество пустилось в путь.
Просто удивительно, до чего быстро прошла больная лодыжка после того, как последний из участников пикника скрылся за поворотом аллеи. А к тому моменту, когда папоротники были посажены и двуколка готова, Джек уже был весел и, как никогда, полон энергии.
– Что-то уж очень внезапно вы поправились, – заметила ему я, когда мы ехали по узкой, извилистой проселочной дороге.
– Да, – ответил Джек, – но дело в том, Нелл, что со мной ничего и не было. Просто мне надо поговорить с вами.
– Неужели вы способны прибегнуть ко лжи, лишь бы поговорить со мной? – сказала я с упреком.
– Хоть сорок раз, – твердо ответил Джек.
Я попыталась измерить всю глубину коварства, таившегося в Джеке, и ничего не ответила. Меня занимал вопрос: была бы Элси польщена или рассердилась, если бы кто-нибудь солгал ради нее столько раз?
– Когда мы были детьми, мы очень дружили, Нелл, – заметил мой спутник.
– Да. – Я глядела на полсть, закрывавшую мне колени. Как видите, к этому времени я уже приобрела кое-какой опыт и научилась различать интонации мужского голоса, что невозможно без некоторой практики.
– Кажется, теперь я вам совсем безразличен, не то что тогда, – продолжал Джек.
Шкура леопарда на моих коленях по-прежнему поглощала все мое внимание.
– А знаете, Нелл, – продолжал Джек, – когда я мерз в палатке на перевалах среди гималайских снегов, когда я видел перед собой вражеские войска, да и вообще, – голос Джека внезапно стал жалостным, – все время, пока я был в этой гнусной дыре, в Афганистане, я не переставал думать о маленькой девочке, которую оставил в Англии…
– Неужели? – пробормотала я.
– Да, я хранил память о вас в сердце, а когда я вернулся, вы уже перестали быть маленькой девочкой. Вы, Нелли, превратились в прелестную женщину и, наверное, забыли те далекие дни.
От волнения Джек заговорил очень поэтично. Он предоставил старенькому гнедому полную свободу, и тот, остановившись, мог вволю любоваться окрестностями.
– Послушайте, Нелли, – сказал Джек, вздохнув, как человек, который готов дернуть шнур и открыть душ, – походная жизнь учит, в частности, сразу брать то хорошее, что тебе встречается. Раздумывать и колебаться нельзя: пока ты размышляешь, другой может тебя опередить.
«Вот оно, – в отчаянии подумала я. – И тут нет окна, в которое Джек, сделав решительный шаг, мог бы выпрыгнуть».
После признания бедняги Сола любовь для меня ассоциировалась с прыжками из окон.
– Как вам кажется, Нелл, стану ли я вам когда-нибудь настолько дорог, чтобы вы решились разделить мою судьбу? Согласитесь вы стать моей женой?
Он даже не соскочил с двуколки, а продолжал сидеть рядом со мной и жадно смотрел на меня своими серыми глазами, а пони брел себе по дороге, пощипывая то слева, то справа полевые цветы. Было совершенно очевидно, что Джек намерен получить ответ. Я сидела, потупившись, и вот мне показалось, что на меня смотрит бледное, застенчивое лицо и я слышу, как Сол признается мне в любви. Бедняга! И во всяком случае, он признался первым.
– Вы согласны, Нелл? – снова спросил Джек.
– Вы мне очень нравитесь, Джек, – ответила я, тревожно взглянув на него, – но… – Как изменилось его лицо при этом коротеньком слове! – …мне кажется, не настолько. И, кроме того, я ведь еще очень молода. Наверное, ваше предложение должно быть для меня очень лестно и вообще, только… вы не должны больше думать обо мне.
– Значит, вы мне отказываете? – спросил Джек, слегка побледнев.
– Почему вы не пойдете к Элси и не сделаете предложение ей? – в отчаянии воскликнула я. – Отчего все вы идете именно ко мне?
– Элси мне не нужна, – ответил Джек и так ударил кнутом пони, что привел это добродушное четвероногое в немалое изумление. – Почему вы сказали «все»?
Ответа не последовало.
– Теперь мне все понятно, – с горечью сказал Джек. – Я уже заметил, что с тех пор, как я приехал, этот ваш кузен ни на шаг от вас не отходит. Вы обручены с ним?
– Нет, не обручена.
